Осколки зеркала

«14/27 сент. 1919 г. Мой Валюся, мой дорогой мальчик, дорогой, незабвенный, хотя все обстоятельства складываются так, что тебе трудно вырваться из тисков судьбы, но сердцем я жду тебя и не перестаю ждать. Я верю, что ты придешь, я все жду того момента, когда ты постучишь в ставню и войдешь в комнату, исхудалый, измученный, оборванный и голодный. Да, ты придешь, но это будет нескоро, очень нескоро. В моем внутреннем видении ты снова стоишь возле меня, но не с прежним угрюмым лицом, а с лицом смелым, но светлым. Я вижу, как ты левой рукой взял меня за руку и глядишь куда-то далеко-далеко в сторону. Но ожидая, я вместе с тем чувствую, что я не дождусь тебя, что я не обниму тебя и не поцелую, и вот поэтому я диктую маме это письмо, чтобы высказать тебе в немногих словах многое, и прежде всего, что я безмерно, безумно люблю тебя. Ты ушел, и с тобою ушла душа моя. Я, как разбитый корабль, способный лишь ютиться где-нибудь вблизи берега, не рискуя идти в открытое море. Я знаю, что ты страдал и страдаешь оттого, что огорчил нас. Я хочу сказать тебе, мой дорогой мальчик, что я давно уже простил тебя за все, простил вполне, от всей души, и одна любовь к тебе лишь наполняет мою душу, одно желание, чтобы жизнь твоя отныне была только счастлива. Да, я простил, давно простил тебя и от всего своего израненного сердца, от всей своей исстрадавшейся души я благословляю тебя. Пусть все горе, что падает на долю человека, ляжет на меня одного и пусть путь твой будет светел, чист и радостен.

Когда ты придешь, перед тобой, однако, встанут трудные задачи жизни. Ты еще молод, ты не доучился, а между тем, тебе придется поддержать слабую мать и малого брата. Как это сделать я не знаю, но мне кажется, что прежде всего ты должен окончить какой-нибудь курс учения. Отбрось политику, стремление к личным подвигам, учись, читай и серьезно работай. Теперь в разумной работе весь смысл жизни и не только смысл жизни, но и практическая задача. Учись, учись и учись. Не забывай, мой любый, что только человек, снабженный серьезными знаниями, может занять подобающее место в жизни, и я надеюсь, что ты, дитя мое, выполнишь этот мой завет. Не забывай и того, что для своей слабеющей матери и малого неразумного брата ты единственная опора. Твоя бедная мать так исстрадалась в разлуке с тобой, что если ты вернешься, ты уже не имеешь права оставить ее. Береги ее, люби, не огорчай и работай над своим характером, чтобы сгладить его жесткие черты, чтобы то хорошее, что в тебе заключается, расцвело ярким цветком достоинств духа, чтобы навсегда ушло из него все дикое и необузданное, что было в нем. Заботься и о своем брате, воспитывай его, старайся переработать в нем скверные черты, чтобы из него вырос настоящий гражданин, вполне достойный человек.

И моя последняя просьба в том, чтобы, вернувшись к нам, ты больше не уходил, чтобы душою и сердцем ты был всегда с нами, чтобы любовь сковала нас всех неразрывной цепью, которой ты и не хотел бы никогда разрывать. Я, быть может, скоро умру. Мне нечего завещать тебе, кроме богатой любви да исстрадавшегося сердца. Прими их, они всецело твои. И когда ты вернешься и застанешь меня в могиле, посади в головах у меня сентифольскую розу, и когда она будет цвести, она будет цвести для всех вас, мои дорогие. Прощай, мое дорогое дитя! Мне кажется, что я что-то не высказал, чего-то не кончил, что мне еще нужно что-то такое сказать тебе, но я не знаю что. О если бы я мог вложить в тебя остаток моей жизни, чтобы ты был всегда юн, всегда здоров, всегда цветущ. Благословляю на жизнь долгую, честную, полезную и счастливую. Целую тебя, мое милое дитя! Прощай!

Твой несчастный отец А. Тарковский.

Я раньше умру, Валюся. Я люблю тебя безумно и страдаю бесконечно.

Твоя мама».