Осколок

– Пожалуйста, выйдите из машины, – сказала она, будучи явно не в духе, но при этом голос ее звучал с гораздо большим энтузиазмом, чем у Эдди из телефона.

– Я что, похож на шлюху? – Вместе со словами Валки из трубки раздалась громкая танцевальная музыка. Вероятно, он снова стоял за стойкой в одной из своих подконтрольных дискотек или стриптиз-баре. – Ни хрена подобного.

Бенни не понял, относится ли это к его обещанному звонку или Валка хотел запретить ему выйти из дела.

– Сколько продлится транспортный контроль? – спросил он поэтому достаточно громко для обоих собеседников.

– Все сделано? – нисколько не впечатлившись, спросил Эдди.

Бенни кашлянул в знак подтверждения.

– Это полностью зависит от вас, – резко ответила сотрудница полиции и снова потребовала, чтобы он вышел из машины.

Эдди тоже продолжал говорить:

– Хорошо, тогда принеси мне доказательство.

– Подожди немного.

– Твою мать, нет…

Бенни убрал телефон, не разъединяя связь, и собрался с силами, чтобы вылезти из машины. Темная губка внутри его превращала каждое движение в муку.

Он закрыл глаза и долго дул в алкотестер.

– Подождите здесь, – сказала стройная полицейская и направилась к патрульной машине, где наверняка собиралась проверить его бумаги. Бенни снова поднес телефон к уху:

– Эдди?

– Ты совсем охренел – меня игнорировать, придурок?

– Послушай, тут рядом полицейские, я не могу сейчас говорить.

Эдди прорычал что-то неразборчивое, и музыка на заднем плане вдруг стала тише. Затем Валка снова вернулся к нему:

– Мне нужно доказательство, что ты выполнил работу.

– Ты найдешь его в моем багажнике.

– Тогда задание номер два: избавься от мусора.

– Не волнуйся. Я займусь этим, как только пройду контроль.

Дверь патрульной машины открылась, и из нее вышла светловолосая сотрудница полиции.

– А затем покинь мой город.

– Ты сейчас косишь под Джона Уэйна? – спросил Бенни.

– Я не шучу. Это задание номер три. Исчезни. Чтобы я больше никогда не видел тебя в Берлине.

Сотрудница полиции приближалась уверенным шагом.

– О’кей, дай мне два дня.

Бенни подумал о списке, в котором были вычеркнуты только два имени. Два из десяти.

– У тебя два часа.

– Этого недостаточно.

– Черт, мне кажется, у меня что-то с телефоном. – Эдди рассмеялся. – Я только что услышал от тебя, что это невозможно.

– Мне нужно чуть больше времени.

– Для чего? Чтобы собрать спортивную сумку?

– Я… – Бенни сглотнул. Ни в коем случае он не мог сказать Эдди правду. – Мне нужно попрощаться.

– С кем это? – Валка снова рассмеялся, на этот раз еще более злорадно. – Не играй со мной, парень. Я не могу допустить, чтобы люди думали, будто я размяк. Ты вывезешь груз из Берлина и больше никогда сюда не вернешься. Понятно?

Бенни убрал телефон в ту секунду, когда почувствовал парфюм сотрудницы полиции. Escape от Кельвина Кляйна.

Escape. Побег.

Такая ирония вызвала у него улыбку.

– Ноль промилле, – почти разочарованно сказала полицейская и вернула Бенни документы. – Вас не так давно выпустили, да?

Его улыбка исчезла.

– Тогда на этом все?

Она внимательно посмотрела на него. А потом сделала то, чего Бенни боялся больше всего. Она указала на багажник:

– Еще предупредительный треугольник и аптечку. И тогда все.

23

По прошествии времени всегда легко заметить ошибку. Но пока ты не попал в центр урагана, пока ты еще находишься на краю спирали сумасшествия, она будет неминуемо тебя засасывать. А когда вокруг тебя начинают рушиться декорации собственной жизни, ты теряешь контроль над ситуацией и принимаешь одно ошибочное решение за другим. Уже в ту секунду, когда сел в машину к Эмме, Марк догадывался, что совершает ошибку. И особенно когда последовал за Эммой в дешевый отель недалеко от аэропорта. Если бы он видел свою жизнь со стороны, как фильм, то наверняка мог бы дать печальному герою на экране разумные советы: «Вызови полицию. Поезжай к Константину в клинику. Обратись к кому-то нейтральному за помощью. Но ни в коем случае не ходи с этой женщиной! Тем более в этот клоповник в Тегеле».

Но в данный момент он сидел не в удобном кресле кинозала, а на краю продавленного гостиничного матраса, и его сознание работало не при нормальных обстоятельствах, которые обеспечили бы ему возможность рационального решения. За несколько часов Марк лишился всего, во что верил до этого момента: он потерял веру в реальность своих воспоминаний, в себя самого.

По дороге сюда Эмма молча сунула ему в руку листок бумаги, который выглядел так, словно его в порыве ярости вырвали из скоросшивателя – точнее, из папки с резюме, потому что при ближайшем рассмотрении в приглушенном свете потолочной люстры лист оказался первой из трех страниц автобиографии. Которая еще меньше соответствовала внешнему виду Эммы, чем его первое предположение, что она зарабатывает на жизнь попрошайничеством.