Осколок

– Почему? – Во рту у Марка появился кислый привкус. – Что он сказал?

У Эммы тряслись руки, когда она поднесла их ко рту, словно пытаясь смягчить свои слова.

– Он сказал: Марк Лукас не должен вспомнить – иначе будут новые жертвы.

26

Кран с горячей водой не работал. Из другого струя била, как из дизельной бензоколонки для грузовиков, а вода была такой холодной, что таблетка аспирина, которую Марк бросил в стаканчик для зубных щеток, никак не растворялась. Ванная комната отеля была отделена от остального помещения тонкими гипсокартонными стенами, которые обеспечивали эстетику, но не приватность.

Здесь внутри было слышно, как Эмма продолжает складывать документы в чемодан.

«Какое смертельное знание вы носите в себе?»

Марк раздумывал, стоит ли рассказать ей о последних минутах перед аварией. О моменте, когда Сандра отстегнула ремень безопасности, чтобы достать что-то с заднего сиденья.

«Бледная крупнозернистая фотография, на которой я не смог ничего разглядеть».

Но какое отношение имеет тот эпизод – казавшийся ему скорее сном, чем реальным воспоминанием, – к ударной волне, которой его сейчас накрыло? Кому понадобилось устраивать ему промывку мозгов? Он и так с трудом помнил последние минуты перед столкновением. Его воспоминания не нужно было стирать; они рассеялись с туманом обезболивающего средства, которое ему дали еще на месте аварии.

Марк открыл зеркальный шкафчик, чтобы поискать пилочку для ногтей или другой продолговатый предмет, с помощью которого можно было бы разделить таблетку аспирина. Но сервис мотеля ограничивался упаковкой презервативов с истекшим сроком годности.

Он снова закрыл шкаф и испугался своего отражения. Лицо выглядело так, словно подверглось сейсмическому сотрясению, после которого опустились отдельные части. Глаза ввалились, мешки под глазами оттянулись вниз, и даже уголки рта подчинились силе земного притяжения. Давно ему не приходилось силой складывать губы в улыбку.

Свет грязного потолочного светильника усиливал общее нездоровое впечатление. Цвет глаз и кожи были как у страдающего желтухой.

Марк подержал запястья под ледяной водой. Холод помог ему привести мысли в порядок. Если клиника Бляйбтроя действительно существует, то он не сошел с ума, а стал игрушкой в каком-то заговоре.

Это была хорошая новость. Плохая заключалась в том, что его жена – если она не умерла – активно участвовала в этом заговоре.

«Но зачем? По какой причине?»

Зачем Сандре так его мучить? Почему она сначала разыграла свою смерть, а потом воскресла? Лишь для того, чтобы еще сильнее его травмировать, притворяясь, будто не узнает? Она вообще способна на такую жестокость?

Конечно, она же актриса. Она могла легко сыграть любую роль. Марк слишком хорошо помнил их первое публичное свидание по случаю спектакля в ее театральной школе. Сандра представила Марка своим однокурсницам как брата и вскоре собрала недоумевающие взгляды, когда поцеловала с языком, как в фильме. С тех пор она часто ставила партнера в неловкое положение на людях, это превратилось у нее в своего рода спорт. Марк отомстил ей за сестринский поцелуй – во время ее следующего представления он встал и так долго и неистово аплодировал, что Сандра от смеха забыла текст. Они постоянно менялись ролями, но никогда для того, чтобы ранить друг друга. Актерское мастерство Сандры, ее чувство юмора – все это связывало их, а не разъединяло. Кроме того, у них не было причин разрушать все, что они создали.

«Только если… – Марк помешал таблетку указательным пальцем. Та растворилась лишь на одну треть. – Только если речь действительно не идет о жизни и смерти».

Он сделал глоток, хотя таблетка еще шипела на поверхности стакана. На шкале от «белого» до «огненно-красного» его боли как раз перешли в фосфоресцирующую зону.

«Или…»

Тонкий одноразовый стаканчик разломился у Марка в руке, когда ему в голову пришло еще одно возможное объяснение.

«Или это не он, а Сандра участвует в программе Бляйбтроя и больше ничего не помнит».

Он бросил сломанный стаканчик на пол, открыл дверь и вышел в узкий проход между ванной комнатой и шкафом, который вел в спальную зону. Он должен был обязательно спросить Эмму, знает ли она что-нибудь о его жене. Возможно, она слышала, что Сандру тоже включили в эту экспериментальную программу. Хотя это и вызовет миллион новых вопросов, но хотя бы объяснит ее местонахождение в последние недели и поведение.

Номер был таким маленьким, что открытая дверь шкафа мешала ему выйти из ванной в коридор. Марк уже собирался закрыть ее, как услышал свое имя, и страх неожиданно сковал его.

– Марк Лукас. Я нашла его, – прошептала Эмма. – Я сейчас в отеле «Тегель» на Бернауэрштрассе.

Он затаил дыхание и посмотрел через узкую щель между открытой дверью шкафа и внешней стеной ванной комнаты.

«Черт, что здесь происходит?»

Сомнений не было. Эмма разговаривала по телефону.

– Сейчас 23:39, я не знаю, смогу ли убедить его пойти со мной.

Он отступил на шаг. Ее шепот стал еще тише, когда она проговорила:

– Будет трудно завоевать его доверие. Он очень недоверчив, даже подозрителен.