Осколок

Константин пытался свести его с ума из-за своих долгов? Хотел объявить Марка недееспособным и в качестве опекуна распоряжаться доходами от продажи сценария? Как бы то ни было, Марк хотел вернуть свою жизнь, даже если это будет жизнь вдовца. И он знал, что Константин стоит между ним и правдой. Он должен серьезно поговорить с ним. Чтобы прекратить все это. Так или иначе.

Он заколотил в дверь. Раньше Константин держал запасной ключ в лодочном сарае, на случай если случайно захлопнет дверь. Но те неосторожные времена давно прошли. После взлома три года назад, в результате которого Сандра потеряла их первого ребенка, был привлечен эксперт по вопросам безопасности. С тех пор появилась система видеонаблюдения, которая сообщала о посетителях в доме ненавязчивым сигналом. А вместо ключа требовался соответствующий отпечаток пальца. Но сегодня Марку не пришлось прижимать указательный палец к холодному считывающему устройству. Потому что дверь была не заперта. Она открылась, когда он постучал.

– Кто-нибудь есть?

Марк вошел в холл и сразу почувствовал перемену, хотя все стояло на своих местах: маленький столик у входа, на который можно было положить телефон и ключи, большие мраморные шары, украшавшие обе лестницы наверх. И большое зеркало в серебряной раме, в котором посетители казались выше и стройнее, чем были на самом деле. Обычно это с порога приводило гостей в хорошее настроение, но сегодня Марк его так и не почувствовал. И не только потому, что его тесть никогда не оставлял дом незапертым.

А потому, что он услышал чужие голоса.

Мужчина и женщина. Оба звучали радостно и производили впечатление близких знакомых. Они вели разговор на втором этаже.

– Это я, – крикнул Марк вверх по лестнице. Никакого ответа. Только тихое хихиканье, за которым последовал длинный монолог мужчины.

Он начал подниматься по ступеням, по которым раньше ходил с Сандрой каждое второе воскресенье. Два раза в месяц Константин приглашал семью на чаепитие. После ранней смерти его жены все рассчитывали на то, что традиция оборвется, но он продолжил ее. Так что они по-прежнему ездили к нему, чтобы, сидя в библиотеке перед камином – всего в доме их было три, – поболтать о событиях прошедших дней. Каждое второе воскресенье. До аварии.

Марк добрался до верхней ступени, и голоса стали громче.

– Константин? – хрипло крикнул он. Уже несколько часов Марк ничего не пил, и язык казался посторонним предметом во рту.

Коридор перед ним протянулся в обе стороны. Слева находились гостевые спальни, справа – кабинет и библиотека, откуда доносились голоса.

Марк был теперь так близко, что частично мог разобрать разговор.

– Я бы на такое не пошла, – радостно запротестовала женщина.

– Правда? Не уверен. Вспомни-ка свою самую неловкую ситуацию, – ответил мужчина.

– О, недавно в бассейне, но я не могу тебе это рассказать.

Оттого что пара не отвечала ему, хотя он несколько раз обратил на себя внимание, становилось жутко. Поэтому Марк решил с этой секунды вести себя как можно тише и на цыпочках повернул направо в сумеречный коридор.

К голосам примешивалось тихое электрическое потрескивание, чем ближе он подходил к кабинету. Тот находился приблизительно в середине коридора, наискосок от маленького гостевого туалета.

– Лгунья, – засмеялся мужчина за дверью.

– Нет, правда, я уже точно не помню.

– Ну надо же, как специально.

Марк затаил дыхание, нажал на тяжелую ручку, открыл дверь и замер.

В кабинете, в котором парочка так возбужденно болтала, все было перевернуто вверх дном. Торшер лежал поперек разрезанного кожаного дивана. Персидский ковер, как огромный носовой платок, был скомкан и брошен к пустому стеллажу. Все имевшиеся в кабинете книги, картины, фоторамки и произведения искусства валялись на полу.

Марк огляделся в поисках пары и обнаружил ее за пыльным стеклом. Опрокинутый телевизор лежал за тем, что осталось от вытекшего аквариума. Удивительно, что старый аппарат еще работал, а не испустил дух, как рыбки на паркете.

– Что вы думаете? Нам важно ваше мнение! – сказал на матовом экране мужчина, который выглядел как карикатура на ведущего утреннего шоу. Он был в радостном галстуке, радостном пиджаке и с радостной улыбкой. Камера развернулась и показала студийные кулисы и платиновую блондинку-коллегу.

– Нет, я правда не хочу об этом вспоминать.

– Видишь?

Картинка моргала каждые две секунды, и пахло горелым. Кабель телевизора был поврежден и реагировал на вытекшую из аквариума воду.

Марк решил, что будет безопаснее не трогать телевизор, и посмотрел на письменный стол, единственный островок спокойствия посреди хаоса. Прочный и непоколебимый – словно созданный для государственного деятеля, который собирается подписывать на его лакированной столешнице красного дерева меняющие миропорядок договоры, – он стоял перед окном, выходящим к озеру.

Марк переступил через разбитое стекло и ногой отодвинул в сторону опрокинутый глобус, который раньше служил мини-баром. И задумался, как ему сейчас действовать.