Осколок

Затем он вкратце описал необъяснимые события, которые произошли с ним, и говорил все быстрее, по мере того как менялось выражение лица полицейского. От нетерпеливой скуки и удивленного неверия до нескрываемого скепсиса. Время от времени Марк сомневался, слушает ли его Стойя вообще, потому что тот вдруг взялся за компьютерную мышку и уставился на старый монитор-ящик.

— О’кей… — произнес он, растягивая слова, когда Марк закончил. — Тогда у меня один-единственный вопрос.

— Какой?

— У вас они еще остались?

— Что?

— Таблетки, которые вы сегодня принимали.

Стойя поднялся и подал знак молодому полицейскому в униформе, который как раз появился в дверях.

— Послушайте, я знаю, это звучит абсурдно… — начал Марк, но Стойя с улыбкой поднял руку:

— Нет-нет. Не волнуйтесь, я слышу подобное каждый день.

Марк тоже встал.

— Пожалуйста, не могли бы вы послать сотрудника ко мне домой, чтобы он проверил мою квартиру?

Молодой полицейский стоял рядом с Марком и ждал указаний начальника. От него пахло теплым сном и дешевым лосьоном после бритья. Видимо, он только что вздремнул полчасика в чулане, а затем щедро полился дешевым одеколоном, чтобы освежиться.

— На такую ерунду у меня нет времени. Тем более сегодня.

— Хорошо, тогда по крайней мере проверьте мою личность. Чтобы я знал, действительно ли я сумасшедший или все-таки жертва преступления.

Стойя взял свою чашку и направился к двери.

— Ну, это я уже сделал.

— Что?

Марк почувствовал у себя на затылке теплое дыхание молодого полицейского, который чересчур рьяно начал подталкивать его к выходу.

— Я проверил ваши показания, и поэтому мой коллега позаботится сейчас о вас.

Стойя открыл дверь и вышел в коридор. Комнату наполнил гул голосов.

— Я должен спасти двух маленьких детей. К сожалению, у меня нет времени заниматься магазинной кражей.

— Магазинной кражей? — в шоке повторил Марк и стряхнул руку молодого полицейского.

— Аптекари терпеть не могут, когда за лекарства не хотят платить.

— Нет, это недопонимание. Это было на Хазенхайде, верно? Я специально оставил там свою кредитную карту.

— Которая не работает.

— Черт, именно поэтому я здесь.

— Ладно. Тогда скажу открытым текстом: я знаю, какие медикаменты вы принимаете. По словам потерпевшего аптекаря, вы требовали сильнейшее психотропное средство.

— Простите? — Марк схватился за затылок. — Нет, нет, нет. Мне нужно было лекарство для осколка в затылке. Я не сумасшедший.

— Осколок, который остался у вас после аварии?

— Да.

— В которой погибла ваша жена?

Марк застонал.

— Та, которая теперь не хочет впускать вас в квартиру?

Марк ничего не сказал. Они дошли до этапа в разговоре, который он до этого уже вел сам с собой.

— И вы говорите мне, что вы не сумасшедший? — Стойя кивнул своему коллеге и удалился быстрым шагом, ни разу не обернувшись.

— Пройдемте со мной.

На этот раз у Марка не было сил оттолкнуть руку полицейского, который хотел повести его вниз по коридору. Подальше от бюро вышестоящих сотрудников, на третий этаж, в помещения, уже многократно виденные им в юности.

Марк опустил голову и задался вопросом, куда еще занесет его волна безумия сегодня ночью, теперь, когда он уже лишился своей машины, таблеток, всех контактов, денег и даже доверия полицейских. Он мечтал о люке, через который мог бы провалиться — прочь от нереальной действительности в черную дыру забвения.

Но такое случается только во сне. В жестокой реальности не было никаких потайных путей в лучший мир, никаких веревочных лестниц, ведущих в дом на дереве, где можно было бы спрятаться от всего плохого, успокоиться и прийти в себя. Здесь, в ярко освещенной реальности полицейского участка в Веддинге, не бывает чудес.

«Или все-таки они бывают?»

Проходя мимо приемного отделения, Марк не поверил своим глазам — как и несколько часов назад, когда смотрел на котлован стройки.

«Как такое возможно?»

Он никому не рассказывал, куда собирался пойти. И тем не менее перед ним стоял единственный человек, который был так необходим ему здесь и сейчас, в его безвыходном положении.

28

Перед их первой встречей в доме семьи Зеннер Сандра предупреждала Марка о «рефлексе салютования», который ее отец вызывал у большинства людей.

— Он входит в комнату, и половина присутствующих прекращает свои разговоры, в то время как вторая половина борется с желанием вскочить со стула и начать спонтанно аплодировать.

Ей пришлось прокричать эти несколько слов, которые так точно характеризовали Константина, чтобы заглушить рок-музыку из автомобильного радиоприемника. В свои восемнадцать она была ровно на семь месяцев старше Марка и уже имела водительские права.