Осколок

Все контакты были на месте.

— Ты случайно перевел телефон в режим полета. Поэтому и не мог звонить.

Руки Марка затряслись, и он почувствовал, как у него резко упал сахар в крови, словно он пережил не только эмоциональный марш-бросок.

«Это вообще возможно? Я настолько невменяем, что уже не могу обращаться с собственным телефоном?»

— Поедем в клинику, — попросил Константин и снова разблокировал двери своего автомобиля.

«Но тогда почему по моему номеру ответил незнакомый мужчина?»

Марк поднял голову и взглядом проводил карету скорой помощи с грязными фарами, которая медленно ехала по улице мимо полицейского участка. Боковые стекла отражали свет фонарей, позволяя заглянуть внутрь.

— О’кей, — наконец выдавил он, когда скорая помощь проехала мимо них. — Поедем. Только не в клинику.

— Что ты задумал?

— Я хочу проверить, действительно ли лишился рассудка. И для этого мне нужна твоя помощь.

29

«Вход воспрещен».

Тот же коврик, та же лестничная клетка с застоявшимися запахами еды в коридоре, изношенная циновка на стертых деревянных ступенях и переполненные почтовые ящики у входа.

Единственное, что изменилось за последние часы, было общее состояние Марка, которое — как физическое, так и душевное — упало до самой нижней возможной отметки. Пока Марк со своим тестем поднимался по ступеням, ведущим к его квартире, он спрашивал себя, являлись ли его физические боли лишь мучительным сопутствующим явлением галлюцинаций. Или все наоборот — и усиливающиеся головные боли, и ломота в теле были причиной его бредовых видений?

— Обязательно было выбирать такой район? — спросил Константин, который без труда поднимался по лестнице. Он через день по полтора часа тренировался в подвале своей виллы, единственном месте дома в югендстиле, где не было кондиционера, потому что хирург считал: спорт только тогда спорт, когда ты потеешь. — Конечно, я понимаю, что после случившегося ты больше не хотел жить дома… — задумчиво сказал он.

«После случившегося…»

Марк повернулся к тестю, который презрительно разглядывал детскую коляску перед одной из квартир.

— Но здесь?.. — Константин покачал головой. Даже его экономка жила более эксклюзивно.

Марк прижал руку к животу, потому что у него закололо в боку.

— Бывает и хуже, — задыхаясь, сказал он и пошел дальше.

«Куда хуже».

Например, Зольдинер-Киц, местность, в которой он вырос. Там, где сосед этажом ниже палил из «Калашникова» с балкона, когда «Галатасарай» забивал гол на его турецкой родине. После смерти Сандры он всерьез подумывал, не переехать ли туда, назад к своим корням, пока не осознал, что их давно обрубили. Первый оборвался с уходом отца, чья неожиданная смерть породила кучу слухов в округе. «Франк Лукас допился до смерти; видимо, было полно долгов; неудивительно с такими неудачными сыновьями. Наверное, его старуха тоже прикладывается».

Вначале его мать еще пыталась объяснить соседям ситуацию и рассказывала им о врожденном циррозе печени мужа, который слишком поздно диагностировали, потому что сконцентрировались только на психических отклонениях Франка. Для здорового человека количество алкоголя, который он потреблял в конце, не смертельно. Но его отец никогда не был здоровым, и матери Марка тоже не суждено было поправиться. Через несколько месяцев после смерти мужа у нее отказало сердце — во всех смыслах этого слова.

— Почему ты вообще здесь? — устало спросил Марк, тяжело поднимаясь по ступеням.

Константин вздохнул у него за спиной.

— Мы ведь это уже выяснили? Ты позвонил мне, я приехал к тебе в полицейский участок, и…

— Нет, я не об этом. Я спрашиваю себя, почему ты вообще со мной разговариваешь.

— А, вот откуда ветер дует. — Его тесть был слишком умным человеком, чтобы Марку пришлось что-то добавлять.

После смерти отца Константин Зеннер стал самым важным человеком в его жизни, ментором, который показал ему, что нельзя разбазаривать жизнь, а нужно с умом использовать свои таланты. При этом речь никогда не шла о деньгах. Все, что делал Константин, — это сводил его с людьми, которые хотели чего-то добиться в жизни. Правда, так было не всегда.

— Ты считаешь, я должен на тебя злиться? Вычеркнуть тебя из своей жизни? — спросил Константин и нагнал его.

— Однажды ты уже пытался.

Его тесть поморщился, и Марк тут же извинился за такой удар ниже пояса. Через полгода после их первой встречи на семейной вилле Константин отвел его в каминную комнату, в то время как Сандра осталась с матерью в кухне. Сначала Марк решил, что наконец-то между ними растаял лед, потому что Константин впервые был приветлив с ним. Он даже смеялся, когда передавал ему конверт. Со свежими купюрами по сто марок, почти двадцать тысяч в пересчете на евро. Сандра рассказала ему о финансовых проблемах отца Марка, чья контора уже тогда была в минусе. С этими деньгами семья Лукас в одночасье избавилась бы от долгов.

— Деньги твои, если ты откажешься от моей дочери.

Марк не подал вида и послушно поблагодарил за такое щедрое предложение. Затем подошел к камину и не раздумывая бросил купюры в пылающий огонь.

— Я думал, ты наконец-то простил мне ту проверку.