Осколок белого бумеранга

Весь июль мы с Женькой провели в Мюнхене, где и находилась клиника Оттобук, в которой мне изготавливали протезы. Точнее протезы уже были частично изготовлены к моменту нашего приезда, оставалось только примерить и подогнать прилегающие части. Но это были не все сложности. Самое сложное было привыкнуть, адоптироваться к новым конечностям, что и заняло наибольшую часть времени. Сначала приходилось целыми днями находиться в клинике и под наблюдением специалистов вставать на протезы и учиться делать свои первые шаги. Прошло почти десять лет, с того момента, когда я последний раз стоял на ногах. Моё тело уже успело подзабыть, что такое вертикальное положение и теперь его очень сложно было приучить к новым обстоятельствам. Хуже всего было с задницей, которая оказалась интеллектуальным объектом и постоянно искала место, куда бы ей приземлиться. Словом три дня я учился только вставать и садиться. Только на четвёртый день я начал делать первые шаги. Это было новое чувство по ощущениям перекрывающее прыжок с парашютом.

Наверное, немногие могут похвастаться тем, что они помнят свои первые шаги в детстве. Быть может младенец испытывает те же чувства, но это было истинное блаженство и адреналин в одном флаконе. Я ощущал чувство парения, полёта, одновременно борющиеся с притяжением. По переменке побеждало то одно, то другое, но всё равно это был кайф. Я смеялся, когда мне удавалось сделать несколько шагов при поддержке Женьки и белокурой докторши немки, и хохотал, когда они не могли меня удержать во время очередной победы притяжения. Вскоре я научился ловить этот баланс, который помогает нам держаться вертикально. Само ощущение этого баланса явилось дополнительным открытием, кайфом, который конечно же пропадёт вместе с привычкой. Неделю я учился ходить в самой клинике, после чего меня стали выводить во двор, где был чудесный зелёный парк, всегда залитый солнечным светом. Мы бродили по аллеям в неизменной компании: я Женя и докторша, которая не желала отпускать меня ни на секунду, как бы я её не уговаривал. Только на десятый день нас отпустили на волю. Это означало, что мы можем гулять где заблагорассудится без сопровождения. Условие было одно: в пять часов вечера мы должны были возвращаться в клинику и давать подробный отчёт о наших похождениях. То, по каким местам Мюнхена мы бродили, интересовало врачей меньше всего. Они больше хотели знать о моих ощущениях. Не было ли где дискомфорта, или боли. Но разве мог я замечать какой-то дискомфорт, даже если он и был. Я снова стал человеком прямоходящим, и это чувство затмевало всю боль, всю усталость и весь дискомфорт. Можно смело говорить, что мы действительно обошли весь этот город. Мы передвигались только пешком и к вечеру больше уставала, как ни странно Женька. Я же, хотел компенсировать все эти годы, что провёл в обездвиженном состоянии, поэтому не чувствовал утомления.

16

В какой-то момент мы решили совмещать полезное с приятным. Постепенно наши прогулки переместились из зелёных парков и глянцевых улиц Мюнхена в его магазины, галереи и молы. Мы, как в глубокий омут ныряли в подвернувшийся вещевой магазин, где плавали в море качественных шмоток, выбирая, примеряя, оценивая, любуясь друг другом в новом образе. Мы накупили огромное количество шмоток: рубашки, джемперы, джинсы, куртки, ботинки для меня; платья, блузки, шляпки, кашне, туфли, сапоги для Женьки.

Чтобы не таскаться по городу с горой пакетов, мы заказали доставку одежды прямо в нашу гостиницу. Вернувшись вечером в номер мы снова начинали примерку самых ярких и наиболее понравившихся деталей одежды. Такая примерка заканчивалась срыванием друг с друга новой в бирках и лэйблах одежды и страстным сексом.

Теперь я мог носить брюки, которые не нужно было подрезать и ушивать. Я стал подолгу смотреться в зеркала, и иногда мне казалось, что я самый красивый и стильный человек на этой земле. Да, это было самолюбование, но это простительно для человека, который до этого не мог смотреть в зеркало без чувства сожаления. На улице мне казалось, что все обращают внимание на нашу пару. Молодой парень в стильной сорочке и джинсах, с огромным швейцарским хронометром на запястье левой руки, в блестящих ботинках Рейкер идущий в обнимку с рыжеволосой красоткой в алом брючном костюме и в лёгких в дырочку сапожках, не могли не привлекать внимание. Ничего, что этот парень прихрамывает и переваливается с ноги на ногу, как медведь, плевать. Этот парень сегодня заслужил звание самого лучшего. Он в тридцать лет встал на ноги, стал полноценным человеком. Конечно, за красочной завесой этой эйфории нет – нет пробегала холодная мысль, что всё это скоро войдёт в привычку, так же как и у этих спешащих мимо нас прохожих, которые даже не представляют, какое это счастье, ходить на своих двух.

И ещё одно страстное желание просто как наваждение поселилось во мне, когда мы бродили по улицам Мюнхена. Это случилось, когда мы увидели пролетающую мимо нас кавалькаду байкеров на рычащих мотоциклах.

– Я хочу байк!