Осколок его души

Стоило камню, ведущему в склеп отодвинуться в сторону, позволяя утру пролиться во мрак, как я невольно затаив дыхание, поспешила спуститься вниз. Было столько всего, что мне следовало сказать ему. Было столько всего, что следовало объяснить и за что попросить прощения, но, пожалуй, когда я впервые начала ощущать себя такой сильной, я поняла, что рядом с этим мужчиной я всегда буду просто Ив. Я больше не сомневалась в себе. Я знала, что выбрала его очень давно, но разве в вопросах, которые решают двое имеет значение решение принятое кем-то одним? Всё, что я могу это открыть ему то, что чувствую, но уже ему решать, нужны ли они ему после всего? И, как это обычно бывает с просто Ив все слова вдруг растворились и исчезли, где-то глубоко в сердце, стоило мне оказаться внутри. Я стояла у самой лестницы, надгробный камень затворил выход, и помещение вновь погрузилось в полумрак развеваемый лишь светом солнечных камней. Он стоял спиной ко мне среди осколков камня. За его спиной лежали вырванные из стены цепи. Китарэ не солгал, когда говорил, что этому металлу под силу удержать Аши… вот, только к камню это, похоже, не относилось.

Стоило нам оказаться вновь отрезанными от мира вокруг, как Китарэ вздрогнул, словно всё это время он был так глубоко погружен в себя, что не заметил моего прихода. Он обернулся как-то особенно медленно, взглянув на меня продолжая стоять вполоборота. Взгляд его голубых глаз точно остро заточенное лезвие клинка прошелся по моей фигуре. Я кожей почувствовала его гнев, а то, что он был именно зол не вызывало никаких сомнений. Этот пронзающий взгляд, аура его несомненного превосходства, доставшаяся в наследство от рода, который привык править тысячелетиями. Холодная отстранённость, которая ощущалась моим огнем так болезненно, что я невольно вновь захотела сбежать. Если Акаши хотел сделать больно, дать почувствовать нечто желаемое им, он знал, как это донести.

— Почему ты ушла? — должно быть, останься я прежней, я даже не смогла бы расслышать этот вопрос. Но мой новый слух позволил сделать это.

— Разве я не вернулась? — ответила я вопросом, который ему следовало понять, как утверждение.

Китарэ прищурился, словно что-то такое, уловив в моём ответе, и повернулся ко мне уже всем корпусом. Это его движение было странно пугающим, немного хищным, словно он только что определился со своей добычей. Должно быть, все мои новообретённые инстинкты растворились вместе с остатками разума, когда он столь быстро приблизился ко мне. Его ладони вдруг оказались на моей шее, а губы обожгли необыкновенным, будоражащим всё внутри поцелуем. Он целовал так, что каждая клеточка моего тела отвечала ему. Сперва несмело мои руки сжались на его талии, но ещё одно уверенное движение его губ, и словно нечто столь тщательно сдерживаемое внутри столько лет, вдруг очнулось ото сна, пришло в движение, и я уже цеплялась за его плечи, позволяя себе то, о чем даже не догадывалась, что способна. Каждое его прикосновение оставляло огненный болезненный след на коже. Казалось, Китарэ испытывал нечто похожее, когда я оказалась прижата к каменной стене, то мои ноги уже обвивали его бёдра, а его руки судорожно пытались разделаться с завязками на моём кимоно. И должно быть этот краткий миг, позволил нам на секунду оторваться друг от друга. Руки Китарэ сжались в кулаки на вороте моего кимоно, и он с силой втянул воздух, прикусив кожу на моей шее.

— Не останавливайся, — рокот, который прокатился глубоко в груди, немного испугал меня, не говоря уже о том, что такое я только что сказала?!

Но пожалуй, мой невольный рык, отрезвил Китарэ куда больше, чем меня. Всё ещё тяжело дыша, он посмотрел мне в глаза, а я увидела, как в полумраке комнаты, на его бледной коже отразилось бледно-золотое сияние моих драконьих глаз.

— Ив, ты…

— Это всё ещё я, — прошептала очень тихо.

Он осторожно провёл пальцами по моей щеке и вновь поцеловал меня, но уже гораздо более нежно, осторожно.

— Не волнуйся, — усмехнулся он мне в губы, — теперь я уже не остановлюсь…

Чтобы не имел в виду Китарэ, но явно не то, о чем просила я. Потому как он больше не позволил себе того, на чем мы остановились. Его губы нежно касались моего лица, шеи, точно исследуя их, привыкая и пробуя на вкус. Его руки осторожно касались моего тела, пока наши пальцы не переплелись. Отличала ли я его и Аши? Нет, теперь я точно знала, что даже если Китарэ до сих пор не помнит Аши, но они половинки одного целого, которым следует уже стать едиными, а мне помочь в этом, чтобы моя пара стала совершенной. Я — Рави, и я знаю, о чем говорю и чего хочу. Эта мысль уже стала привычной.

* * *