Осколок его души

Он пришёл к ней зная, что совсем скоро эта информация станет достоянием общественности. Его не интересовала реакция совета или кабинета министров. Они будут вынуждены это принять. Но он сам должен был позаботиться о ней. Он знал, на что способна вдовствующая императрица. Пятнадцать оборотов назад именно она настаивала на смертной казни для всего рода Игнэ, даже понимая, чем это впоследствии может обернуться для всего мира. Женщина, потерявшая свой мир, становится безумна и безжалостна в своей ненависти. Не получив желаемого она сосредоточилась на том, что создала идеальный мир во дворце, где ни ей, ни её ребёнку ничего не угрожало бы. Китарэ слишком хорошо знал, что такое безумие. Он боялся, что узнав о том, что произошло, его мать захочет разрушить его круг. Он не мог это проигнорировать. Теперь Игнэ под его крылом, нравится ему это или нет.

— Нет, — точно вторя его мыслям, на грани слышимости прорычала женщина напротив него. Впервые за долгие годы, он видел настоящие эмоции на этом испещрённом морщинами лице. Жаль, что этот первый раз был отдан ненависти.

— Так сложилось.

— Ты не можешь его предать! Не можешь! Слышишь! Не можешь так предать своего отца! — кинулась она к нему.

— Так сложилось, — пожалуй, он и впрямь был не готов к этому разговору, потому как не знал, как вести себя с такой реакцией матери. — Это не предательство — это мой долг, — положил он руки на её кулаки, которые сжались на вороте его кимоно. — Я пришёл сказать тебе об этом сам…

— Сказать, что предал отца?!

— Сказать, что готов принять его наследие, — осторожно погладил он её по плечам.

Безумие и гнев. Он чувствовал этих до боли знакомых демонов, что сейчас овладевали ею. И он знал, как совладать с ними.

— Ты не можешь…

— Я никогда не предам его, — вкрадчиво прошептал он. — Никогда, слышишь? И ты не должна. Пообещай мне, слышишь? Пообещай памятью отца, — заглянул он в глаза матери, стараясь говорить так, чтобы она почувствовала его искренность.

— Нет.

— Да, — осторожно погладил он её по спине.

Она продолжала молча смотреть на него, пока Китарэ не почувствовал, ту самую нить, на которую осталось немного надавить и надломить, чтобы получить желаемое. Он ещё раз погладил её по спине, потянулся своим сознанием к этой самой ниточке и осторожно потянул. Впервые, за пятнадцать оборотов его мать рыдала в его объятиях. Впервые, это были настоящие эмоции, которые он смог вытолкнуть из неё, вложив то, что было нужно ему благодаря силе, использовать которую было слишком рано для него. Никогда прежде он сознательно не пользовался силой рода. Он слишком хорошо помнил, какой бывает плата, когда делал это непроизвольно. Но он должен был обезопасить свой круг от той, которая не остановилась бы, узнай она о том, кто замкнул его. Он слишком хорошо чувствовал эту женщину, неосознанно пропуская её через свой дар, как самого близкого эвейя, как мать. Сейчас Китарэ заставил её выплеснуть свой гнев и отпустить, сделав его чем-то незначительным и второстепенным. Теперь она примет необходимость того, чтобы наследник Игнэ замкнул его круг. А, это было важнее всего.

«Что я творю?» мелькнула мысль на задворках сознания.

«Как пережить эту ночь? И всё ради кого?» устало прикрыл он глаза, улыбнувшись уголками губ, вспоминая нечто на его взгляд весьма забавное.

Глава 8

— Почему это должна быть ты? Мужчина из нас двоих я! Между прочим, — фыркнул мальчик, изображая вселенскую обиду.

— И? Какая разница? — поинтересовалась девочка, в очередной раз увлечённо исследуя содержимое своего носа. Пожалуй, это было тем единственным, с чем Китарэ до сих пор не мог смириться. Он твердо решил, что она его судьба. Но разве может его судьба с таким упоением при каждом удобном случае извлекать козявки из носа и вытирать их обо всё, что ни попадя.

— У, — скривился он, — ты хоть представляешь, как это отвратительно. Если хочешь быть моей женой, то не должна этого делать!

— О, чем ты?

— Об этом, — указал он пальцем на её нос.

На миг девочка глубоко задумалась, надув крошечные пухлые губки и смешно сморщив лобик.

— Тогда я не буду…

— Отлично!