Осколок его души

Я без труда нашла комнату, в которой могла бы расположиться. В конце концов, сегодня я и впрямь ночевала в её зеркальной копии, только на другой стороне этой крепости для двенадцати эвейев и будущего императора. Как оказалось, мебель у меня была немного проще, чем в комнате наследника, но зато также была своя ванная и выход на широкую террасу.

С противоположной стороны от входа была приготовлена постель, потому долго не раздумывая, я тут же присела на неё. Она была мягкой и так и манила в свои объятия. Белоснежные простыни, шелковая вышивка и такие воздушные подушки, точно сотканные из кусочков облаков. Я так радовалась своей первой настоящей комнате, а сейчас мне просто становилось тошно от одного взгляда на ту роскошь, что меня теперь окружала.

— Парящие, что же дальше… что же дальше, — прошептала я, прижимая колени к груди и устало опуская на них голову. Ответов у меня не было.

* * *

Китарэ вынырнул из потайного хода, очутившись аккурат рядом с покоями своей матери. Он воспользовался потайным ходом не желая привлекать к себе внимания слуг или высших чиновников, которые по воле случая могли попасться на его пути в столь поздний час. Он пришел поговорить с единственным родным эвейем, который у него был, а не для показательных визитов. У него не было ни времени, ни желания лишний раз расшаркиваться перед подданными. Единственная причина, по которой он временами это делал, так это показать то, насколько он удачный выбор для них и всей страны. Случайных встреч с принцем во дворце не происходило даже у слуг. И дело было не столько в том, что он не признавал своего положения, скорее опасался того, что в самый неподходящий момент его безумие и ущербность могут стать всеобщим достоянием, а стало быть, поставят крест на нём и на его роде в целом. Прямых наследников кроме него больше не было. Дядя, который сейчас возглавлял кабинет министров, был двоюродным братом его отца. Более слабая ветвь, но которая имела свои планы на Китарэ. Договорной брак с его дочерью было чем-то, что не должно было вызывать сомнений. Китарэ же старался пока об этом не думать. До этого надо было ещё дожить.

Он тихонько постучался в личные покои матери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь.

В такой час комнаты, в которых теперь проводила большую часть времени Вдовствующая Императрица, ожидаемо пустовали. Пятнадцать оборотов назад то, что произошло с его отцом, перевернуло жизнь не только всей Империи, но и его небольшой семьи. Алмэй, его всегда такая весёлая и добрая мать, словно переродилась тогда, превратившись в жесткую, властную и непреклонную женщину, которая более всего напоминала чужака, чем родную кровь. Она не смогла урезонить брата отца или отнять его место в кабинете министров, но вместо этого, она сосредоточилась на дворце и жизни в нём. Всё здесь было в её и только её власти. Каждый уголок дворца оплетали её защитные чары и магия, единственной целью которой было защитить её и его.

— Не стой там, — послышался властный тихий голос, доносящийся из спальни, — ты заставляешь меня ждать.

Конечно, она знала, что он был здесь. Его мать была искусным магом, и она щедро платила за ту силу, что черпала столь безрассудно последние годы. Китарэ неторопливо двинулся вперёд, открыл ещё одну дверь, чтобы тут же оказаться лицом к лицу с женщиной, которая некогда слыла первой красавицей империи. Алмэй стояла посреди комнаты в традиционном траурном белоснежном кимоно. Её седые волосы были собраны в тугой пучок. Прямая, порой казалось несгибаемая, спина подчеркивала её суровый нрав. Тонкое, словно высушенное лицо и угли черных глаз, будто самое яркое пятно в её внешности, точно видели тебя насквозь.

— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, сын? — предельно холодно и вежливо поинтересовалась она.

— Здравствуйте, матушка, — опустившись на одно колено, традиционно поклонился он.

Всякий раз, когда ему приходилось это делать, перед его глазами вставала совсем иная картина. Он помнил, как бежал к ней навстречу с широко распахнутыми руками, а она смеялась так громко и открыто, что порой, ему казалось, что он до сих пор слышит этот смех.

Китарэ поднялся с колен, глубоко вздохнул и сказал:

— Я замкнул круг.

На миг ему показалось, что на лице матери промелькнула тень эмоции, схожей с радостью. Но она растворилась, так и не найдя отклика на дне её глаз.

— Хорошо. Чей род призвал Радави?

— Игнэ.