Осколок в голове

– Только завтра утром. – Игорь изобразил на лице крайнее сожаление. – У меня же своей нет, надо с человеком договориться, то да се.

Григ внезапно схватил Игоря за отвороты джинсовой куртки и припечатал спиной в кирпичную стену общежития.

– Ну, смотри у меня! Если что не так задумал или к нему решил переметнуться – тебе кранты! У меня четкие инструкции на твой счет.

Олег Григорьев изобразил взрыв ярости просто так, для профилактики. Зависимых слабых людей всегда надо держать в страхе. Но Лисицин не на шутку испугался, что его замысел угадан.

– Вы что… Я ни о чем таком… – Игорь с трудом преодолел первую волну паники. Собраться, собраться, приказал он себе. Ведь они не могут знать его расклада. Он сам только что все окончательно придумал. И прикуп они совершенно не знают, в отличие от него. Он должен эту партию выиграть. Все взятки достанутся ему. – Уже поздно, я не успею все организовать. Я сам только сейчас узнал, что Толик уехал в колхоз. И не надо спешить. Отдохните. Завтра вы его возьмете тепленьким.

– Ладно, – согласился Григ. – И покажи нам, где живет этот хмырь. Чтоб мы знали, куда его потом за бабками подвезти, если что. Да, и помни! После этого дела отдашь нам половину своего долга, как условились. Ты деньги подготовил?

– Почти. Как вернетесь из колхоза – все будет в порядке. А хауз Толика покажу. Ноу проблем!

Игорь Лисицин первый раз за этот день улыбнулся. Не потому, что Григ сменил гнев на милость, а потому, что он был уверен: никуда эти двое больше не вернутся. Ни они. Ни Толик. Их просто не станет.

Мозг-компьютер Игорька выдал оптимальное решение. Одним махом он избавится от карточного долга и от необходимости отдавать деньги за джинсы.

ГЛАВА 29 Евтушенко и Боня не вернулись

Тихон Заколов проснулся на рассвете с неприятным чувством душевного дискомфорта. Это означало, что накануне он что-то делал не так. Или вопреки своей воле, поддавшись чужому влиянию, или по собственной глупости. Так и есть. Вчера вечером он, согласно плану Толика, охмурял вместе с ним двух Ленок. Из этого получилась одна мерзость, которую и вспоминать неприятно.

Поздно вечером они притащились вчетвером к стогу колючего ломкого сена. Старое сено, заготовленное еще весной в поймах реки, совсем не пахло. Толик постоянно шутил, девчонки смеялись. Толик наливал спирт в железную кружку, слегка разбавляя его водой, и настойчиво следил, чтобы девушки пили до дна. Девушки смело выпивали, выпучив глазки, махали в рот ладошкой, жадно закусывали дыней и смеялись еще больше совсем уж вульгарным анекдотам Толика.

Потом Колесникову и не нужно было ничего рассказывать. Он лишь делал неприличные жесты, грудастая Ленка гоготала, толкала Толика и, повизгивая, заваливалась на него. Когда Толик счел девушку созревшей, он потащил ее на другую сторону длинного стога, заговорщицки подмигнув Заколову.

Тихон остался наедине с тощей Ленкой, на плоском теле которой выступал лишь острый нос, зато на голове буйно топорщились во все стороны мелкие кудряшки.

Лишившись балагура Толика, Заколов рассказал ей самую интересную историю, пришедшую в голову, а именно про то, как Галилей, сам того полностью не осознав, открыл закон всемирного тяготения, бросая предметы с наклонной Пизанской башни. Ленка осоловело смотрела на него и икала. Когда Тихон перешел к рассказу о Ньютоне, который обобщил достижения Галилея, Ленка ткнулась ему в плечо острым носом и подозрительно затихла. Тихон обнял ее тонкое тело и с тоской подумал, что, наверное, по общепринятому сценарию он должен ее сейчас поцеловать.

Ленка, словно подтверждая его мысли, резко откинула голову и распахнула губы. Глаза ее были закрыты. Что ж, девушка ждет, решил Тихон, придется оправдать ее ожидания.

Они сидели в стогу в большой вмятине, похожей на темный альков из сена. Ленка закончила икать, и ничто больше не нарушало уютную тишину.

Вдруг что-то зашуршало и раздался легкий шлепок, будто затвердевший клок сена упал к ногам. Заколов хотел было посмотреть, но девушка упорно ждала, полуоткрыв губы. Тихон набрался смелости и наклонился для поцелуя.

Ленка пьяно качнулась в его сторону и с хрипом срыгнула прямо на плечо Заколова. Он отшатнулся, а девушка уже стояла на четвереньках, и ее шумно рвало. Омерзительно запахло.

Внезапно Тихон почувствовал, как по его ноге поверх штанины быстро ползут мелкие твари. Рядом на голой руке девушки он увидел двух крупных скорпионов. Тихон резко толкнул ее, девушка вскрикнула, как от острой боли, и перекатилась через спину. Тихон вскочил и обнаружил, что стоит среди кучи копошащихся черных скорпионов. Некоторые из них ползли по его ногам, угрожающе изогнув хвост с ядовитым жалом. Он быстро стряхнул их рукавом и выпрыгнул из копны к Лене.

– Зачем ты меня ударил? – стонала она. – Руке очень больно.

– Покажи, – взволновался Тихон.

На кисти ее руки он увидел красное пятно с торчащим в нем ядовитым жалом скорпиона. Вокруг раны кожа опухала прямо на глазах.

– Молчи, – приказал он и, со всей силы нажимая ногтями вокруг ранки, выдавил наружу черное жало.