Осквернитель Соломон II (ЛП)

Соломон изо всех сил старался рассмотреть, что тот делает в изножье стола. Он держал в руках деревянную чашку и неспешно склонил ее. Острая боль пронзила Соломона, и он закричал что есть мочи, чувствуя, как жидкость льется по его ногам. Он кричал и дергался в удерживающих его веревках, пока это чудовище продолжало свою проповедь, опустошая ужасное содержимое на обе его ноги.

Его тело сотрясалось от неистовой боли, а голову наполняли ужасающие крики Хаос. Он удерживался в сознании за этот звук, заставляя себя цепляться за него. «Не прекращай кричать, не отпускай меня, не отпускай меня».

Глаза Соломона закатились от агонии, и, казалось, что они уже не вернутся в прежнее положение, следом Мастер стал поливать раскаленным огнем его живот, заставляя внутренности плавиться внутри него. Затем пытка перешла на его грудь, это действие заставило его затаить дыхание, и он задыхался от зловонного запаха, что исходил от тряпки, которой был заткнут его рот.

- Хватит, - проговорил Мастер, вытаскивая кусок грязной тряпки. – Не могу позволить тебе задохнуться во время подготовки.

Соломон кричал изо всех сил, пока у него больше не осталось дыхания.

- А теперь порка розгами, сын мой.

Внезапно Соломона освободили и рывком сдернули со стола. Его шумное дыхание отчасти напоминало рев, пока он крутил головой по сторонам. Они прижали его к чему-то плоскому, и необычная форма этого предмета и угол наклона заставили его принять полусогнутое положение. Только верхняя часть его груди была крепко закреплена к твердой поверхности.

- Поскольку наш Господь претерпел святое сечение розгами, поэтому нашему сыну тоже следует принять участие в этом Божественном величии.

Неистовая боль пронзила ягодицы и спину Соломона, забирая все силы из его ног, но то, каким образом он был привязан, заставляло его болтаться в воздухе без опоры, мышцы его рук и ног дрожали, пока Мастер продолжал свою безумную проповедь. Каждое последующее торжественное слово сопровождалось резким болезненным ударом по его спине, начиная с плеч и до самых щиколоток.

Лицо Соломона прижалось к жесткой поверхности, и его взгляд упал на Хаос, которую подтащили ближе, заставляя наблюдать за происходящим. Это были страдания, которым ее подвергли в наказание, он понимал это. Наблюдать за тем, как того, кого она так любит, подвергают пыткам и причиняют боль. Она рыдала и кричала, но он не слышал ее. Все, что он мог различить своим слухом, были лишь сильные удары его бешено колотящегося сердца, что отдавались в его ушах, в то время как яростные удары разрывали его плоть.

Неистово содрогаясь, он стиснул зубы и не сводил взгляд с ее лица - с ее глаз. Он отметил, что где-то в глубине его разум пребывал в состоянии отрицания мучений, и единственное, что ему оставалось, это искать спасение в молитвах. Он молился. Не о смерти на это раз, он молился о том, чтобы остаться в живых. Он неистово желал жить. Жить и заставить их всех заплатить за то, что они делали с ними.

Глава 6

Соломон уже не помнил того времени, когда его оставляли не связанным, или же когда его не держали в темной камере. Он проснулся от холода и боли. Но хуже всего было то, что он был растерян и не мог найти Хаос.

- Хаос, - прохрипел он, ползая на четвереньках во тьме, страх и чувство паники заставили его задержать дыхание. - Хаос, пожалуйста, - он задыхался, зовя ее. - Ответь мне. Ответь мне.

Он обыскал всю камеру, но та была пуста. Добравшись до двери, он прижался ртом к узкой щели в проеме и начал звать ее по имени, пока его голос не сорвался на крик, повторяя его снова и снова.

Только не в одиночку. Он не сможет справиться с этим один. Только не в одиночку. Пожалуйста, Господи, только не в одиночку, только не в одиночку. Он рухнул на пол, охваченный болью, и сжался в позу эмбриона, пытаясь скрыться от пыток, которым подвергалось его тело. Это никогда не закончится. А будет становиться лишь хуже и хуже с каждой следующей секундой.

Где же Хаос? Почему они забрали ее от него? Почему они увели ее прочь от него? Какой это был день? Сколько дней уже прошло? Он содрогался всем телом, пока старался вспомнить это, в то же время желая ничего не помнить.

Он провалился в спасительный сон, и на этот раз, когда дверь приоткрылась, Соломон не сдвинулся с места. Он мог только лежать на холодном полу своей темницы, сотрясаясь от дрожи и охваченный болью, молясь, чтобы Хаос пришла к нему.

Всхлип достиг его слуха, словно ураган надежды, а за этим последовало прикосновение холодных пальцев, которое заставило его дернуться от неистовой боли.

- Оставьте свет! - пронзительно прокричала она. - Мне, черт побери, нужно видеть, что я делаю!

Ее последние слова были наполнены пронзительной яростью, и Соломон постарался открыть глаза, нуждаясь в том, чтобы увидеть ее. Она начала успокаивать его, когда дверь была заперта.

- Я здесь, я здесь, - пока он старался распахнуть ей свои руки навстречу. Они неконтролируемо дрожали, но он тянулся к ней.