Ослепленная

– Она красивая, – пробормотала я, стоя в стороне и восхищаясь его съемкой. Соски девушки торчали, а глаза были полуприкрыты.

– Тебе это нравится? – его голос стал ниже, пока он смотрел на лицо модели через камеру в полусидящей позе. – Скажи это снова, – прошептал мне Хантер. Мой рот округлился в мягкую букву о, пока Хантер молча побуждал меня взглядом.

– Она…

– Скажи ей, – приказал Хантер. Господи, эти приказы... с каждым новым указанием мой клитор пульсировал, медленное пламя беспрерывно горело в нижней части живота.

Облизав губы, я начала заново.

– У вас красивая грудь, – сказала я мягко, наблюдая, как ее соски стали напоминать бусины, а глаза закрылись на секунду, прежде чем она снова взмахнула ресницами.

– Идеально. – Он приблизился немного, увеличивая зум на камере, чтобы снять гусиную кожу на фоне гладких лент. – Вот так, красавица, – пробормотал Хантер модели, почти что рефлекторно. Было видно, что в этот момент он был в собственном мирке. Я делала все возможное, чтобы поспеть за ним и предугадать его нужды, но он был потерян для меня. – Тебе нравится думать о ней, разглядывающей твое тело? – спросил он снова, запечатлевая ее формы под разными углами и постоянно проверяя сделанные фотографии.

– Еще одно, Эрин. Подойди. – Он снова командовал мною, и все внутри сжималось от желания каждый раз. – Руку. – Он протянул свою, и смущенная я протянула руку к его. От этого прикосновения бабочки затрепетали в животе, но мне нравились ощущения, нравилась каждая потрясающая минута этого.

– Коснись ее.

Его рука исчезла, а мои пальцы оказались прямо над гладким изгибом ее талии. Мурашки побежали по моей коже, когда она возбужденно сжала бедра. Я наклонилась ближе, наши губы разделяли несколько сантиметров, и мое теплое дыхание коснулось ее прохладной кожи. Мягкий вздох слетел с ее губ, и она выгнулась, из-за чего кожаные ленты сдвинусь между ее ног.

Сердце колотилось, а ладони горели от чего-то, что я не могла понять. Мое дыхание стало поверхностным, когда рука Хантера легла на мою, прижимая ее к узкой талии. Вторая его рука заскользила вверх по изгибам девушки, касаясь контуров одной груди и погружаясь в темные локоны.

– Я бы хотел трахнуть вас обеих, – пробормотал он ей на ухо, направляя мою руку к ее груди и сжимая круглую плоть.

– Хантер, я… – я стала заикаться, пока отрицание охватывало мой мозг. Не сложно было понять: я касалась ее только потому, что он был со мной, побуждая меня, трахая словами, глазами и этими потрясающими щелчками его камеры.

– Продолжай. Почувствуй жар ее кожи, твердость ее сосков, она возбуждена, именно там, где нам нужно, – проговорил он, и глаза модели закрылись, а мягкий стон слетел с ее губ. – Ты бы хотела этого? Хотела бы быть оттраханной, пока привязана к этому дереву? – Его рука прижалась к моей шее в животной власти. Стон слетел с ее губ, прежде чем она кивнула, раздалось ее разгоряченное «да», смешиваясь с его пылкими восклицаниями.

– Хорошая девочка. – Его рука упала. – Продолжай касаться ее, – глубокий взгляд пронзил меня, и в моем животе закрутился вихрь волнения и похоти. Я бы сделала это. Сделала бы все, если бы он продолжал так смотреть на меня.

– Вот так, – снова начал Хантер, приседая, безостановочно щелкая камерой. Я вдохнула сладкий запах влажной кожи модели. Она дрожала, а дыхание ускорялось. Моя голова закружилась, бедра сжались, а трусики становились все более влажными с каждым стоном и щелчком затвора. – Красиво, – подбадривал Хантер. – Вы обе чертовски красивые.

Стоны заполонили пространство, когда ее ноги начали сжиматься и дрожать. Я никогда не делала этого раньше, ничего подобного в жизни, но с Хантером я посмотрела на секс с другой стороны. Это было красивое выражение искусства, а запечатление ее возбуждения со страстью, горящей в ее глазах, делали фото Хантера особенными. Заставляли людей остановиться в полушаге и вынуждали увидеть сердце физической любви.

– Ущипни, – проинструктировал Хантер, и несмотря на все мысли в голове, я рефлекторно сделала, как было сказано. Я сжала ее сосок между пальцами, сначала легонько, но затем сильнее, пока мягкое рычание не слетело с ее губ, сопровождая разрушительный оргазм.

– Идеально, – сказал Хантер, увеличивая зум и щелкая затвором, затем наклонился, вытянувшись, и снова сделал снимок, прежде чем, наконец, остановиться и осмотреть последнюю порцию сделанных снимков. Он превратил секс в искусство. Сделал запретное элегантным, выставил сердце похоти и интерпретировал его в некую чувственную красоту и любовь.