Ослепляющая страсть

В ящике письменного стола, который я открыл, обнаружились разные бумаги: коммунальные договоры, гарантийные талоны, квитанции, немного наличных – но ничего такого, что пролило бы свет на трагедию. Завещания я не нашел.

Наклонившись, я с легким смущением включил компьютер, который стоял под столом. С тихим урчанием агрегат заработал. Я включил монитор, и скоро на нем замигали знакомые значки. Мы живем в стандартном мире.

Я чувствовал себя немного виноватым из-за того, что так беспардонно вторгаюсь в личную жизнь мамы, но я надеялся найти хоть какую-то зацепку.

Мать была педантичной, в ее компьютере царил такой же порядок, как и в гардеробе. Часть школьной работы, казалось, переместилась сюда – у матери для каждого класса была отдельная папка. Таблицы с оценками, характеристики, дневник… Никакого намека на то, что с кем-то из учеников или родителей возник конфликт.

Я открыл почту. И там все было систематизировано: работа – отдельно, личная жизнь – отдельно. Последнее письмо мать получила неделю назад от Илоны: сестра писала, что собирается в отпуск на Ибицу и домой этим летом не приедет. Мне Илона об этом не говорила, но я не удивился, сестра была весьма самостоятельной, а наши с ней отношения доверительными не назовешь. Но могла ли мать от этой новости впасть в депрессию? Зная ее характер, я понимал, что это немыслимо, к тому же в конце письма Илона добавила, что приедет осенью на юбилей мамы.

Писем от родственников я не обнаружил, да и не мог обнаружить, так как их у нас почти не осталось: дедушка с бабушкой умерли, братьев и сестер у мамы не было, а с двоюродным братом она порвала отношения после того, как тот спьяну насмерть сбил ребенка – ученицу мамы.

В рабочей папке писем было больше, в том числе переписка с одной родительницей, которая сочла, что мать чересчур строга к ее отпрыску. Логичными предложениями, в категоричной форме мать доказывала, что она обращалась с этим юношей объективно и справедливо и прикрепила к письму файл с контрольной работой, изобиловавшей ошибками. Ответа не последовало, а что тут можно было ответить?

Все это была рутина, которая не давала ни единой нити.

Увидел я и свое письмо, отправленное дней десять назад. Мать до этого спрашивала, стоит ли поместить сбережения в ценные бумаги, ей из банка звонили и предложили. Я отсоветовал, сказал, что рискованно, даже очень хорошие специалисты не всегда могут спрогнозировать наступление экономического кризиса. Неужели мать все-таки поддалась искушению? Но так быстро она никак не могла потерять деньги.

И вдруг меня осенило: а что, если она попала в лапы мошенника?

Я решил это проверить сразу. ID-карточка мамы осталась у меня, я поискал в ящике, нашел нужное приспособление, воткнул карточку в него и вошел на страницу банка, в котором, как я знал, мама держала сбережения. Я знал, что то, что я сейчас собираюсь сделать, противозаконно, но желание прояснить ситуацию было слишком сильным. Однако все оказалось в порядке, денег было даже больше, чем я предполагал, часть на депозите, часть на текущем счету.

Я закрыл банковскую страницу, встал и начал ходить по комнате, придумывая все новые и новые версии. А что, если у мамы появился поклонник? И тот вдруг бросил ее? Казалось невероятным, но ничего другого мне в голову не приходило.

Мои размышления прервал звонок мобильника – Илона сообщила, что прилетает завтра вечером. Она казалась нервной, но такой, взвинченной, она была всегда.

Пока мы разговаривали, вскипел чайник, я нашел пакетики с чаем, заварил себе чашку, снова сел у компьютера и вдруг, под влиянием неожиданного импульса, открыл папку «Корзина». И немедленно увидел письмо, от первой фразы которого у меня участилось сердцебиение: «Дорогая Ильзе, думаю, тебя может заинтересовать…»

Я открыл письмо. Оно было не намного длиннее:

«Дорогая Ильзе, думаю, тебя может заинтересовать вот этот файл» – и ссылка.

Письмо было подписано, отправительницу я знал: своих учителей мы помним хорошо, особенно тех, которые нам досаждают. Да, именно из-за этой дамы мы с Илоной оба остались без медалей – ей, казалось, доставляло удовольствие требовать от нас больше, чем от других, ставить «тройку» там, где другая учительница нашла бы справедливой «четверку» или даже «пятерку». Родной язык и родная литература – это не математика, а сочинение оценивают, не только исходя из грамматических ошибок, там можно всегда найти, к чему придраться. Однажды мы пожаловались матери, но она сразу отрезала: «Если учительница решила так, значит, она права». Правда, потом мать шепнула мне: «Потерпи!» И я сделал из этого вывод, что в душе она думает так же – что нас специально изводят. В чем дело, я узнал намного позже, уже после окончания школы, вот тогда мать однажды сказала мне: «Ты удивлялся, почему Элеонора с вами так строга – она в молодости была влюблена в твоего отца, но отец предпочел меня».

Я знал, что Элеонора несколько лет назад вышла на пенсию, и если она написала маме…