Ослик Иисуса Христа

«Вот Ослик и ездил „любоваться“ (на родину), – не без иронии заметила Ингрид. – Хоть и боялся туда ездить, но всё ж таки ездил – истинный ценитель красоты».

III. Салон красоты «Беллуччи»

Если ты созерцаешь в зеркале свою красоту, пусть причиной тому будет страх, а не удовольствие, потому что красота не принесёт тебе ничего, кроме опасения потерять её.

(Амели Нотомб, «Страх и трепет»)

Ещё задолго до блюза («И вот ушёл твой катер…»), когда «катер» лишь мирно покачивался у причала в Бургасе и ничто не предвещало беды, Ослик готовился к новой поездке в Россию.

Подходил к концу 2024 год – год потерь и приобретений одновременно. К власти в РФ вновь пришли «сукины внуки» (потери), зато Лобачёва чудом освободилась из тюрьмы и подобно осликам с экзопланеты Кеплер-22 благополучно приземлилась в Лондоне (приобретения). Впрочем, и тут – кому как. Электорат президента, к примеру («За Путина на Нью-Йорк!»), в отличие от Ослика считал победу своего любимца приобретением. Освобождение же Лобачёвой («врага народа») они расценивали, как явное упущение со стороны власти и, конечно, расстраивались.

Относительно «электората». Ослик давно уже разобрался, что к чему, и хоть иллюзий не строил – зла не держал. Тут что с подмосковной редиской: мелкая, вялая, гнилая, да ещё и упакованная в голландские пакетики «Yilmaz Radijs (always fresh), product of Holland» (штрихкод 8717524140014). «И электорат, и редиска, – рассуждал Генри, не виноваты, что их так вырастили (и упаковали – не придерёшься). – Вопрос тут стоял иначе: как достичь правильной культивации?» Ясно же, что редиска должна быть крупной, сочной, безусловно, здоровой и упакованной в пакетики с русским штрихкодом и надписью «Made in Russia». Russia Today, если хотите, но этот «today» должен быть честным (и нечего компрометировать голландских производителей!). Как известно, сделать красивую упаковку куда проще, нежели изготовить качественный товар.

Именно о качественном товаре и размышлял Генри Ослик, направляясь сначала из Ширнесса в Лондон, а затем из Хитроу в Домодедово. Как видим, даже в пути Ослик не переставал думать.

Стояла пятница, 22 ноября. Формально он находился в творческом отпуске с неограниченной визой в страны Таможенного союза и БРИКС. Признаться, ни БРИКС, ни Таможенный союз его не интересовали. Весьма сомнительные страны с чрезмерными амбициями, что ещё скажешь? Цель же поездки была сугубо личной: повидаться с Додж и наладить сотрудничество с «Виртуальным клоном». Возможно, с помощью ВК Генри как раз и удастся изготовить качественный товар, о чём он, собственно и размышлял теперь.

Ослик всё больше увлекался своими идеями относительно так называемой «архитектуры мысли» и «дистанционного осязания» (на основе новой разновидности поля). Насчёт мысли, казалось, всё ясно: мышление – основа познания, а под «архитектурой мысли» Ослик понимал как раз соглашения о её стимулировании.

Осязание (тактильность) он рассматривал не только как форму коммуникации, но и как в своём роде естественный метаязык познания с «транслятором» на уровне нейрофизиологии. Акт прикасания Генри считал совершенно незаменимым во всех отношениях, в том числе и в социальном плане. К тому же именно осязание, будучи первичным чувством в органической эволюции (а не зрение, обоняние или слух), формирует наиболее адекватное представление о реальности.

Он внимательно изучал текущие наработки в этой области, включая исследования Шульцмана из Лаборатории осязания при Массачусетском технологическом институте (The Laboratory for Human and Machine Haptics). Шульцман занимался в основном моделированием (и преимущественно в контексте телеоперационных систем). Ослик же предпочитал более «продвинутые» (а то и вовсе сюрреалистичные) технологии.

Предположительно его теоретические исследования должны были завершиться разработкой некоего устройства. Что за устройство – он не знал и пока не мог знать. Он лишь более-менее представлял его, и то довольно расплывчато, интуитивно и, несомненно, в перспективе. О реализации устройства («полевого гаджета» – названного так с лёгкой руки Наташи Лобачёвой) в ближайшие год-два не могло быть и речи. Слишком фантастичной выглядела цель: создать в своём роде нейроконструктор («Lego», по выражению Собаки Софи), но с практически бесконечным вычислительным ресурсом, и, как минимум, сделать его конкурентоспособным (простой интерфейс, богатые возможности, низкая себестоимость).