Ослик Иисуса Христа

Невероятно – они, казалось, знали друг друга и вот повстречались после долгой разлуки. На секунду Ослик растерялся.

– Hi, – промолвил он и тут же получил разъяснения.

Да, они знакомы. Год или два назад Вика и Додж познакомились в Интернете как раз по следам скандала с Джони Фарагутом. Долгое время писатель незаконно проживал в Британии, его разыскивал Интерпол (хотя и не очень старался), а когда он попался, русские СМИ развернули настоящую пропагандистскую войну: Запад (и на ж тебе, своих мало?) – укрывает экстремистов!

В принципе так и было. Поощрять РФ никто не спешил, а та, знай себе, преследовала инакомыслящих. «Никакой он не инакомыслящий, а самый что ни есть враг!» – талдычил Russia Today (новостной информационный канал, вещающий на весь мир). Тогда-то Додж и «проснулась». Она прочла «Магазин потерянной любви» Фарагута и, поняв что к чему, связалась с «Виртуальным клоном». Сначала из любопытства (не наврал ли Джони с персонажами?), а затем – из принципа: ЗАЧЕМ (невиновного человека упекли в тюрьму)?

(Услышав «зачем?», Ослик встрепенулся и припомнил такую же надпись напротив клуба Fabrique в Москве. Огромная надпись «ЗАЧЕМ?» во всё здание красовалась там год, а то и больше, пока Генри учился в академии. Честно сказать, он любил эту надпись. К тому же, если постараться, её можно было увидеть прямо из казармы, где Ослик провёл добрую половину своей юности. И, правда, ЗАЧЕМ?)

Все персонажи, о которых интересовалась Додж (Митя Захаров, Тайка Нефёдова и Vi) оказались совершенно реальными. Эльвира завязала переписку с Викой, и вот они встретились.

«Весьма странные персонажи», – отметил про себя Ослик при первом знакомстве с ними, поднявшись в офис (офис под крышей и «планетарий», как называл его Джони).

В центре под «небосводом» расположился Захаров. Он уставился в телескоп и крутил ручки (туда-сюда), не обращая ни малейшего внимания на гостей. У окна с видом на старинный особняк сидела Тайка и то ли плакала, то ли смеялась – не поймёшь, увлечённо разгадывая кроссворд. Из комнаты в комнату сновали чуть приторможенные люди, мелкие животные, а в воздухе парили птицы и насекомые.

– Клоны, – заметила Vi, – хотите, потрогайте, – обратилась она к Ослику, и Ослик потрогал.

Сначала кошку, – та уже тёрлась о его кеды (кошка писателя Шендеровича, пояснила Вика), – а затем и самого писателя – писатель как раз вышел на встречу и широко улыбнулся.

– Осталось уговорить принцессу, – сказал Виктор Шендерович и указал на Нефёдову.

«Неплохо», – подумал Ослик. Да и на ощупь Шендерович был как настоящий. «Вот бы такого папу», – в который раз уже размечтался Генри. Нет, с этими сумасшедшими он явно сработается.

Так и вышло. Они быстро нашли общий язык и распределили роли. Ослик поставлял идеи, Захаров переводил их в привычные для ВК формы, а Вика строила схемы – как бы осуществить план. Нефёдова по обыкновению занималась продвижением, решала судоку (и давала уговорить себя). Нашлось место и Додж. Будучи опытным экономистом и человеком, далёким от искусственного интеллекта, она считала деньги и выполняла весьма важную для компании роль эксперта-обывателя. Незавидная, но, безусловно, необходимая роль, особенно в применении к IT-технологиям.

День ото дня они сближались. Шло время.

И вот в один из декабрьских вечеров (за окном мело, близился снегопад) друзья по традиции собрались в «планетарии» на Мясницкой за обсуждением деталей проекта.

Вопрос касался нейрофизиологии и биомеханики кожи. Довольно старая тема, но крайне важная для выработки универсальных соглашений о тактильном поле, предложенных Генри Осликом. Сенсорный экран, «цифровая глина» (digital clay) и технология «гаптпад» (haptpad, от греч. hapto, прикасаться) остались в прошлом. На повестке дня были совершенно новые стандарты виртуализации, в том числе и стандарты осязательных интерфейсов. Но не суть.

В какой-то момент Генри приметил на столике у телескопа внушительное собрание писем. Часть конвертов были стянуты резинкой (по пять-десять штук), остальные валялись как придётся. Казалось, письма кто-то собирался перечесть, да так и позабыл. Его интерес вскоре заметила Россохина, но лишь взглянув на письма, погрустнела. Тайка и вовсе старалась не смотреть туда. И тогда он обратился к Захарову.

– Письма от Джони, – признался тот.

Оказалось, Джони слал им письма из тюрьмы.

Письма из тюрьмы – надо же! Как раз примерно от пяти до десяти писем в год. Для конспирации изгой отсылал их на адрес несуществующей подруги в Харькове. И правильно делал: отсутствие адресата – лучший способ быть услышанным. Переждав с неделю-другую в обшарпанном подъезде, письма отправлялись обратно на почту («Почта Украины», читай – «России»), где тамошние почтальоны успешно выкидывали их на помойку: нет посылки – нет проблемы. На помойке письма подбирали бездомные, прочитывали их (в основном рассказы, подписанные неким Биёбони Махатмой Ричем) и относили вновь по адресу.