Ослиная Шура

Свернув на Арбат, Шурочка сразу попала в водоворот богемы, знакомый до боли в задней пятке. Великие, но ещё всемирно не признанные поэты, певцы и художники устроили на арбатской брусчатке свою тусовку. Кто продавал копии с известных картин или исключительно свои эмпирические выплески на холст, кто прямо здесь рисовал портреты или дружеские шаржи на заказчиков, кто тут же читал и продавал свои гениальные стихи, а некоторые просто пели с подгитарным сопровождением, собирая в шапку подаяния – каждый по-своему распоряжался дарованным от рождения талантом.

Девушка здесь не бывала с тех самых пор, как утащила из лап кришнаитов подружку Нино, хотя любила Арбат по-прежнему, иногда гуляла среди тутошней разноцветной экстравагантной, как и сама Шурочка, публики. И что бы там ни говорили, она была очень рада встрече, будто вернулась из дальне-далёких стран в родной дом, где и стены жить помогают, где всё своё, родное и не совсем ещё продажное.

Девушка всматривалась в обычные, в общем-то, но дорогие ей лица арбатских насельников, даже узнавала кое-каких старожилов. На углу Староконюшенного, как всегда, ребята рассказывали анекдоты. Судя по многочисленным слушателям и всплескам весёлого смеха, дела у ребят шли хорошо. Шура из чисто женского любопытства протиснулась в первый ряд.

– Представляете, – вещал рыжий коротко стриженый парень, – приезжают как-то наши три богатыря во Францию. В те времена это самая крутая турпоездка была. Так вот. Подгуляли мужики и ну к французским тёлкам приставать. А за соседним столиком – мушкетёры, которым, понятное дело, это не понравилось. Дартаньян весь из себя на понтах и на шарнирах подкатывает к богатырям, Илье Муромцу ставит крестик мелком на кольчуге и говорит:

– Милостивый государь, сегодня в три часа дня я буду иметь удовольствие заколоть вас именно в это место на кладбище Пер-Лашез. Тот посмотрел на мушкетёра, вытер рукавом грудь и говорит своим: – Мужики, обсыпьте-ка его мелом. Где там моя палица?

Под дружный хохот один из выступающих стал обходить зрителей с шапкой, как водится. Шурочка тоже внесла свою лепту и отправилась дальше, но ушла недалеко. Буквально через несколько десятков метров вокруг летнего пивного ресторанчика стояли бритоголовые мальчики в малиновых и зелёных пиджаках с карманами. Ну, с бритоголовыми отморозками всё ясно, а вот за этой живой изгородью девушка увидела известного всему городу Сына Юриста, который депутативно пьянствовал в тёплой студенческой компашке. Надо же, чего только на Арбате не увидишь! Место такое.

Её внимание от студенческой попойки отвлекли возбуждённые голоса. Шура оглянулась. Оглянулась и застыла. Прямо на арбатских булыжниках сидел Герман в белой полотняной рубахе, подпоясанный красным кушаком с кистями. Вокруг кольцом стояли банки разных калибров, а рядом маячил парень, держащий в руках такую же банку. Правда от других эта посудина всё же отличалась: в её стеклянном брюхе возились разноцветные огни, будто кусочек радуги смяли, скомкали, засунули в стеклянный каземат и заставляли крутиться в банке, как мозаику в калейдоскопе.

– Так это что, джин что ли? – спросил у Германа парень.

– Чудак человек, говорю тебе – ангел! Они только в такую посуду ловятся, – ответил Герман. – Они вишь как, ждут-пождут сердешные, чтобы людям в жизни помочь. Да люди молиться перестали. Просить помощи у ангелов разучились. Вот я и помогаю им, крылатым да не пристроенным с творческими чудаками навроде тебя встретиться. А где же ещё, как не на Арбате. Только здесь и можно встретиться с настоящим ангелом. Да…

Герман резво поднялся с земли, встряхнулся по-собачьи.

– Ну, что? Возьмёшь ангела? Бери, пока на тебя Божья милость сваливается. Завернуть? – спросил он. – А то потом сам искать будешь – не найдёшь, просить станешь – а не обломится.

Шуру подмывало встрять, объяснить молодому человеку, что связываться с Германом, по меньшей мере, опасно: под его чутким руководством можно влипнуть в такую историю – мало не покажется!

В это время Герман посмотрел на неё своим змеиным взглядом, и Шура будто приросла к булыжной мостовой, а язык прилип к гортани, одеревенел, словно какой-то зубной врач сделал замораживающий укол. Даже руки отнялись. Вероятно, Герман сотворил с ней такое, чтобы не мешала соблазнять ищущего свой путь. Тем не менее, Шура во все глаза смотрела на собеседников. Сейчас она могла только слушать.

– А что мне делать с этим ангелом? – пожал парень плечами. – Зачем он мне, если не секрет?

– Как что? – удивился Герман. – Принесёшь домой, поставишь на подоконник. Если чего надо – потри банку рукавом, как положено, глядишь чего и исполнит.

– Так уж прямо исполнит? – недоверчиво хмыкнул парень. – Этот лохотрон уже давно известен.

– А тереть баночку с верой надо, даже с любовью, – проникновенно убеждал Герман потенциального покупателя. – Именно с любовью всё надо делать, только тогда убедишься – лохотрон ли это. Уйти от тебя он не сможет, только крышку не открывай.