Османская империя. Шесть веков истории

Категории, которые до сих пор организовывали османский мир, испытывают глубокую перестройку. Знать больших городов приспосабливается и становится важным посредником между правителями и подданными. На Балканах, например в Боснии, эту роль начинают играть выжившие и удержавшие свои позиции влиятельные семьи, существовавшие до османов. В Леванте мамлюки, сумевшие влиться в корпус янычар, укрепляют позиции, приводя в свой Дом подопечных, за которых они выдавали своих дочерей[307]. В Тунисе каиды приобретают фермы, управляют поместьями и инвестируют в торговлю. На приграничных территориях губернаторам, вопреки навязанным Портой обычаям, удается укореняться на местах. В арабоязычных провинциях и на островах Восточного Средиземноморья драгоманы заседают в диванах провинций и выступают посредниками в общении с подданными и иностранными купцами. В Никосии они дополняют жалованье, выплачиваемое губернатором, гораздо более высоким доходом от аффермажи, сельскохозяйственных ферм и коммерческих предприятий.

Наряду с новыми видами знати сохранялись категории, связанные со старинными видами деятельности. Улемы, муфтии и доверенные лица (синдики) потомков Пророка черпали авторитет в репутации своего семейства, в отождествлении с могилами святых и в пожертвованиях на благотворительные дела, которыми управляли администраторы (мутевелли), прочно укорененные в системе общественно-экономических отношений. Они вступали в союзы с государственными агентами (кади, наибами, мударрисами), которые создают «имущественные генеалогии» (П. Газале), выгодные как для первых, так и для вторых. Превратившиеся в неоплачиваемую милицию группы янычар инвестировали в предпринимательство и стремились ухватить налоговые поступления, которые уже не оправдывала их сократившаяся военная деятельность. Аги и эмиры брали под контроль земельные наделы и коммерческую деятельность. Чтобы обезопасить собственность и избежать налогов, они помещали их под режим вакфа. С целью вхождения на рынок общественного престижа они связывали себя с почитанием памяти какого-то предка, тогда как для получения должностей и передачи их потомкам они в обязательном порядке сохраняли доступ в Губернаторский совет. В Алеппо некоторые семьи заседают в нем из поколения в поколение.

С конца 1690-х годов податные хозяйства (мукатаа), до той поры периодически обновляемые и неотчуждаемые, становятся пожизненными и передаваемыми. Они обеспечивают основу для стабильного состояния. Их держатели (мюлтезимы) устанавливали прямые отношения с сельскими жителями, ожидая от них налогов, льгот и различных услуг. В Египте в рядах этого сельского господствующего слоя появились женщины и гражданские лица. Закрепление такой системы способствовало передаче пахотных земель налогоплательщикам-крестьянам, что позволило крупным домам расширить экономическую базу и меньше зависеть от ресурсов Каира и от таможни. В широком масштабе лучше всего оказались материально устроены семьи, сумевшие организовать эксплуатацию местного производства и создать торговые точки для сбыта излишков: так, в Наблусе четыре основные семьи обеспечивают производство хлопка, мыла и масла; в деревнях власть шейха передается из поколения в поколение[308]. У европейских границ крестьяне находят способ входить в ряды янычар.

В реконфигурациях османского общества в полной мере участвуют представители центральной власти. Порта набирает все большее число свободных провинциалов, многие из которых также делают карьеру в губернаторствах. Выходя на достаточный доход, местные кадры устраивали в родном городе или районе рождения мечети, школы и фонтаны. Они забирали обложенные налогом фермы и использовали полученный от них доход для финансирования фондов. Чтобы облегчить растущее бремя, возлагаемое на налогоплательщиков, они брали на себя значительную долю исключительных налоговых отчислений (avar?z-? divaniye). В течение своей карьеры многие губернаторы ремонтировали фонтаны, монастыри и караван-сараи в городах, где они служили и приобрели поддержку. Впоследствии эти здания и владения помещались под режим мертвой руки; управление ими доверялось женам и детям. Таким образом, общее имущество обеспечивало существование целого сообщества работников, занятых водоснабжением, школьных учителей и слуг из общин. Воспользовавшись неотъемлемым и постоянным характером благотворительных фондов, они повышали собственную значимость, которая затем сказывалась на их потомках.

Радости и рутина