Османская империя. Шесть веков истории

Именно такая схема взаимодействия осуществлялась в регентствах Магриба: монеты чеканили с именем правящего султана, о его власти напоминала также пятничная молитва. Затраты на удержание власти в сравнении с выгодами были невелики, пары гарнизонов в несколько тысяч человек было достаточно, чтобы в течение трех столетий сохранять контроль над алжирскими регентствами. Османы относились к Магрибу так же, как арабские географы средневекового периода, они считали его «рукавом» империи[68]. Если в начале оккупации присутствие там являлось стратегическим, то в последующие века оно стало символическим. Барбаросса в Алжире искал поддержки султанов: Селим I не соизволил ответить на его просьбу о сюзеренитете, однако Сулейман увидел в этом смысл. Что касается Туниса, эта страна стала козырем в игре против Карла V. После поражения при Лепанто в 1571 году, в силу негласного соглашения с испанцами, султан сократил стратегическое присутствие Османской империи в западном бассейне Средиземноморья. В XVI веке Порта все еще лелеяла планы в отношении Марокканского султаната, но не дала им ход: завоевание Орана было поздним (1792) и случайным. Несмотря на столь победоносный курс, начиная со второй половины XVII века империя стала сдавать свои позиции. Если испанская угроза и сохранялась в XVIII веке, она представляла большую проблему для Алжирского регентства, чем для Порты: русские грозили оттеснить ее на севере, а французы в Египте. Фактически Стамбул согласился с установлением квазинезависимости. Паша, которого империя послала в Тунис и в Алжир, был второго ранга, генерал-губернатором – бейлербеем (beylerbeyi) или вали (vali) – «с двумя хвостами».

Начиная с конца XVI века усилия султана были направлены в первую очередь на оборону европейских и азиатских владений, угрозу для которых представляли христианские державы и династия Сефевидов. Воинственные португальцы на юге, а также чуть менее агрессивные голландцы и англичане побудили Порту умерить свои аппетиты. Империя сделала все возможное для удержания Йемена, прежде чем поняла, что любая военная экспедиция для установления власти слишком затратна в долгосрочной перспективе, тогда как итог ее неясен. В 1636 году Османская империя ушла из Магриба. В других регионах pax ottomana[69] сохранился. Арабские провинции не оказывали сопротивления, поскольку осознавали, что находятся под защитой турецкой военной мощи. Объединенные чувством моральной и религиозной солидарности, они полагали, что принадлежат цивилизации, превосходящей все остальные[70]. С одной стороны, относительное административное единообразие в арабских странах, от Алжира до Ирака, способствовало сближению регионов, которые ранее развивались по-разному; политика османизации, усилившаяся с 1830-х годов, способствовала интеграции оседлого населения; на рубеже веков в Иордании возникли новые агломерации; стамбульские архитектурные стили проникли в Биляд-аш-Шам и Египет. С другой стороны, потеря арабских провинций в 1918 году нанесла империи не такой сильный удар, как потеря балканских территорий в 1912 году. В начале XIX века население арабских провинций составляло около половины всего населения империи[71]. Однако власть османских властей там была не столь сильна, местные жители скорее подчинялись собственным властям, признававшим власть султана лишь на расстоянии.

Богатые, но неполные источники

«Ранняя история Османской Анатолии скрыта в тумане начал»[72]. Османы начали излагать свою историю на письме лишь с середины XV века[73]. Наши знания о первом веке ислама получены в основном из неарабских источников, как правило христианских; похожим образом и знания о подъеме Османского государства можно добыть прежде всего из византийских источников или анатолийских эпосов. Некоторые историки считают неправильным использовать более поздние источники, жития святых и средневековые эпосы, в то время как другие, полагая, что подобная осторожность чрезмерна, пользуются хрониками анатолийских династий или даже полумифическими рассказами, пытаясь по аналогии осветить некоторые характерные черты османской власти[88].