Османский узел

Родриго Борджиа понимал и поддерживал желание сына лично отстраниться от тайных сношений с представителями Дома Османа и никоим образом не быть причастным к любым обещаниям, которые может дать его отец. Если сын решил облачиться в незримый, но в то же время ощущаемый всеми доспех человека, никогда не нарушающего собственное слово… Во многих случаях это действительно помогало интересам семьи. В тех же, когда требовалось не играть словами, запутывая другие стороны в их вязкой паутине, а напрямую обмануть, предать, показать всю меру истинно валенсийского коварства… На то у короля Италии имелся родной отец, носящий на голове не Железную корону, а тройную тиару понтифика. Потому сам Чезаре Борджиа мог абсолютно искренне заявлять, что Италия и вообще все воины-крестоносцы ни о чём с Домом Османов не договаривались и никакими обязательствами не связаны. Про клятвы же и вовсе речи идти не может. Более того, никак нельзя нарушить ту самую буллу «О Крестовом походе», прямо запрещающую подобное до достижения желаемых результатов похода.

Две стороны одной монеты. А может и больше, чем две, если взять для примера огранённый кристалл, как любит это делать сам король Италии. Но здесь и сейчас, перед лицом уже почти состоявшегося раскола, Александр VI должен был использовать все средства, чтобы пусть не предотвратить — увы, но тут он недооценил врагов, позволил им зайти дальше, чем было предусмотрено в «рамках» пишущейся картины триумфа рода Борджиа — но сделать так, чтобы откололась как можно меньшая часть. Люцифер с ней, с Францией! Ей они с Чезаре готовы были пожертвовать, понимая, что разрываемое при их прямом участии на куски королевство было, есть и будет врагом Италии и лично Борджиа. Уж точно пока Валуа не успокоят свои желания распространить свою власть на италийские земли, где их совершенно не рады видеть. А до этого благословенного мига явно не один год, а может и не десятилетие. Слишком многое раньше получалось у королей этой династии, слишком они привыкли к победам, а особенно их воодушевило поражение Англии. Не простое, а словно бы чудом случившееся, чередой совершенно неожиданных событий. Только вот… может и не зря Чезаре говорит о проклятье тамплиеров, используя страх перед ним, но сам в это не веря. Уж он то знал очень своеобразное, необычное мышление сына.

Булла «О церковной реформе». Она должна была обрушиться на хребты внутрицерковных врагов, сокрушая остатки сопротивления на волне народного воодушевление после завершения Крестового похода. А сейчас… выстрел последует раньше времени, да и то скорее как оборонительный.

Понтифик понимал, по каким слабым местам Святого Престола наносятся удары из Авиньона. Отход от аскезы разного рода, показная и естественная для Рима и поддерживающих римский образ жизни роскошь, разрушение ставшего привычным преследования «еретиков» и «колдунов», развитие науки, которую тёмный народ не в силах отличить от колдовства по причине скудости разума, и многое иное. Оправдываться? Ни в коем случае! Любые оправдания означают показ своей слабости, неуверенности, готовности поддаваться чужому влиянию. Выжидать? Тоже не лучшая стратегия, особенно зная таких врагов как Джулиано делла Ровере и его родственники.

Оставили в живых, рассчитывая использовать в разыгрываемой сложной партии. А они сумели сломать выстроенную на шахматной доске позицию, сделав сразу несколько удачных ходов, перехватив, как считали, инициативу.

Поэтому только удар на опережение! Сразу в несколько уже их слабых мест. И первым делом по тому самому целибату — основе бытия всех священнослужителей, подвластных Святому Престолу. Пребывая очень долгое время вице-канцлером Святого Престола, Родриго Борджиа имел доступ ко всем документам канцелярии и выносил решения по немалой части действительно важных дел. Оттого насмотрелся… разного. Огромное количество просьб о признании незаконных детей как раз от тех священнослужителей, кто происходил отнюдь не из простого народа. Таковые по негласной традиции полагалось удовлетворять без особых промедлений и даже без «приложения весомой благодарности». Большинство кардиналов сами были, что называется, не без греха, поскольку являлись нормальными, здоровыми мужчинами. А вот простому духовенству было куда хуже и сложнее.