Османы. История великой империи

Родившийся в июле 1785 года шехзаде Махмуд был младшим сыном султана Абдул Хамида I, рожденного его наложницей Накшидиль-кадын.[179] Происхождение Накшидиль-кадын покрыто мраком, но в свое время широкое распространение получила версия, согласно которой она была Эме де Ривери, дочерью французского плантатора с острова Мартиника, состоявшей в родстве с первой женой Наполеона Бонапарта Жозефиной де Богарне. Достоверно известно, что летом 1788 года одиннадцатилетняя Эме отплыла из Франции на корабле, который бесследно исчез по пути на Мартинику. Согласно легенде, корабль был захвачен берберийскими пиратами, Эме обратили в рабство и продали в султанский гарем (или же она была куплена султанской сестрой Эсме-султан и преподнесена в дар Абдул-Гамиду). Многие турки верят этой легенде, не обращая внимание на несовпадение дат – Эме исчезла в 1788 году, а шехзаде Махмуд, бывший вторым сыном Накшидиль, родился в 1785 году, а первый ее сын, шехзаде Мурад, родился в 1783 году, когда Эме де Ривери шел седьмой год. Но так уж устроен человек – поверив одному, он уже не обращает внимания на другое. Следует отметить, что легенда, связывающая французский двор с османским, была крайне полезной с политической точки зрения, ведь, несмотря на вторжение Наполеона в Египет, Франция оставалась наиболее дружественной Высокой Порте европейской державой до конца XIX века, когда внешнеполитический вектор повернулся в сторону Германии.

Убийцы Селима собирались расправиться и с Махмудом, но люди из окружения шехзаде помогли ему бежать способом, который очень любят авторы приключенческих романов – через каминную трубу на крышу. Неизвестно, как сложилась бы судьба беглеца, но в этот момент во дворец ворвались солдаты Мустафа-паши Байрактара, которые быстро расправились со сторонниками Мустафы, и Махмуд, образно говоря, спустился с крыши прямиком на трон.

Несложно догадаться, кого султан Махмуд II сделал великим визирем – разумеется, им стал Мустафа-паша Байрактар, который продолжил реформы, начатые Селимом, но кончил так же плохо, как и покойный султан… В ночь с 14 на 15 ноября 1808 года в столице поднялся новый янычарский мятеж, поводом для которого стали слухи о готовящемся роспуске янычарского корпуса, а также предстоящей расправы с улемами, продолжавшими выступать против реформ. Мустафа-паша проявил удивительную беспечность, считается, что он не верил в возможность восстания в священный месяц Рамадан, но, скорее всего, он слишком полагался на свое могущество – мол, если удалось свергнуть Мустафу, то чего после этого опасаться? Беспечность стоила паше жизни. Он погиб в башне своего дворца, сражаясь с повстанцами – поняв, что положение безвыходное, паша выстрелил в бочонок с порохом и ушел в загробный мир, прихватив с собой множество врагов.

Султан Махмуд действовал решительно. Первым делом он приказал задушить содержавшегося в кафесе Мустафу. Как уже было сказано выше, у Селима III не было детей, а у Мустафы IV был всего один сын, умерший вскоре после появления на свет в 1809 году, так что Махмуд II остался единственным мужчиной из дома Османов. При непочтении, проявляемом к отдельным султанам, почтение к династии было очень велико. Невозможно было представить, чтобы на трон взошел не потомок Османа-основателя, а кто-то другой. Да и кто мог соперничать с домом Османов? Потомки бывших правителей бейликов? Они давно уже утратили свое величие, превратившись в обычных помещиков или чиновников… Альтернативы Махмуду не было, и восставшие хорошо это понимали, поэтому дальнейшее развитие событий пошло по пути компромисса, но султан сделал так, чтобы первыми на мировую пошли повстанцы, которых верные правителю войска сумели изрядно потрепать.

Пообещав мятежникам прощение в обмен на покорность, султан добавил, что в случае продолжения мятежа он готов пожертвовать столицей ради подавления беспорядков. Поведение султана было правильным, но к янычарам примкнули артиллеристы и моряки, а Махмуд рассчитывал на артиллерию, как сухопутную, так и корабельную. Теперь уже восставшие ставили условия султану. В первую очередь они потребовали роспуска корпуса секбан-и-джедид,[180] созданного Мустафой-пашой Байрактаром вместо «Корпуса Нового порядка», распущенного в 1807 году. Новое название понадобилось для того, чтобы «не дразнить собак раньше времени», иначе говоря – для того, чтобы не вызывать недовольства у янычар, поскольку «секбанами» назывались янычарские стрелки. Получалось так, будто Мустафа-паша расширял янычарский корпус, но эта нехитрая уловка не могла никого обмануть, тем более что во время мятежа секбаны выступили против янычар. Также от султана потребовали прекращения реформ и казни сановников, наиболее ненавистных янычарам. Махмуд принял все условия, но это была не капитуляция, а уловка – так тигр пятится назад для того, чтобы получше разбежаться перед прыжком.