Осьминог

– Совсем не так, у нас правостороннее движение и на улице нет автоматов с напитками, – попытался пошутить Александр.

– Человек всегда носит с собой свою судьбу, – задумчиво проговорила Томоко. – Но бывает такое… очень редко… когда человек чувствует, будто судьба смотрит на него – нет, не смотрит, а как бы подсматривает исподтишка, и от этого становится не по себе. С прошлого лета я живу с чувством, что со мной должно случиться что-то ужасное… это все равно как случайно увидеть движение теней в щели под закрытой дверью, когда точно знаешь, что за дверью никого нет…

– Не уверен, что понимаю вас, Ясуда-сан, – признался Александр.

Томоко вздохнула.

– Наверное, потому я и собралась тогда наконец к тете: хотелось посмотреть, как она здесь живет… – Голос ее задрожал, и она замолчала.

– Может быть, вы просто читаете слишком много детективных романов?

Она покачала головой:

– Нет, Арэкусандору-сан, думаю, дело совсем не в этом.

– Ясуда-сан… – Александр наклонился и вдохнул запах ее волос. – Перестаньте… это все глупости, ну что может здесь с вами случиться…

Он приобнял ее за плечи и попытался прижать к себе, но Томоко неожиданно вскрикнула, развернулась и оттолкнула его обеими руками. Он, опешив, отступил на пару шагов.

– Ясуда-сан, я не хотел…

– Я… простите! – Она поклонилась, выпрямилась и посмотрела на него огромными, лихорадочно блестевшими глазами. – Простите меня!

Он сделал было шаг ей навстречу, но девушка отшатнулась, и Александр испугался, что сейчас она оступится и упадет на низенькую живую изгородь, высаженную вдоль обочины.

– Не сердитесь на меня, Ясуда-сан. Я не хотел вас обидеть…

– Пожалуйста, не подходите ко мне! – Она снова поклонилась, и это показалось ему одновременно забавным и раздражающим. – Это все я виновата… не стоило мне приходить сегодня в «Тако», но я так расстроилась из-за ссоры с Акио, что совсем голову потеряла. Простите меня!

– Послушайте, Ясуда-сан, да перестаньте вы наконец извиняться!

– Стойте на месте, пожалуйста, – уже спокойнее сказала Томоко, выставив перед собой руки, будто бы и вправду собиралась от него защищаться. – Я… я пойду теперь… пообещайте, что не пойдете за мной следом.

Александру захотелось ответить ей какой-нибудь колкостью, но девушка выглядела такой несчастной, что он сказал только:

– Не беспокойтесь, не пойду.

– Спасибо вам! – Томоко не стала больше кланяться, только кивнула, сложив на груди руки, затем развернулась и быстро, едва ли не бегом, пошла по пустынной улице. Александр, сунув руки в карманы, посмотрел некоторое время ей вслед, потом отвернулся и уставился в непроглядную темень, висевшую над морем. Понемногу усиливавшийся ветер пряно пах йодом и гниющими на берегу водорослями. Где-то снова тоскливо закричала чайка, и ему подумалось, что, раз птицы сейчас над морем, то шторма и вправду быть не должно, – они бы, наверное, почувствовали изменение ветра и вернулись на остров в случае опасности. Наклонившись, он подобрал с асфальта маленький камешек и не глядя швырнул в темноту: перелетев через живую изгородь, камешек беззвучно упал где-то на побережье.

Александр провел ладонью по небольшой упругой груди женщины. Изуми не отстранилась и не придвинулась ближе, только тихонько вздохнула.

– Мацуи-сан…

Она молчала.

– Мацуи-сан… – Еще раз позвал Александр.

– Я все думаю про персик в саду…

– Про персик?

– Он уже такой старый, его еще мой отец посадил, когда они с мамой поженились. Отец рассказывал, в тот год было удивительное цветение персиков: вся Япония тонула в цветах, даже морская пена окрасилась тогда в розовый цвет, и казалось, что сейнер, на котором отец работал, плывет по цветочному морю.

– Красиво было, наверное.

– Да… очень красиво.

В один из первых дней его работы в банке господин Канагава неожиданно предложил показать ему вечером город, и после работы они не торопясь шли по погруженной в полумрак улочке. Господин Канагава рассказывал, что раньше здания часто разрушались от землетрясений, и, если посмотреть хорошенько, в старых святилищах и исторических кварталах можно найти свидетельства пережитых ими катастроф: трещины в каменных дорожках и фундаментах, расколотые фигурки лис и комаину, поврежденные и в разное время восстановленные фасады. Но современные здания имеют так называемый тэккоцу[116], «железные кости», так что землетрясения, по крайней мере, не очень сильные, им не страшны. Александр слушал вполуха: отчасти потому, что после приезда он был оглушен обилием новых впечатлений, отчасти же потому, что ему было неловко перед малознакомым начальником, делавшим ему такое большое одолжение, хотя господину Канагаве, похоже, просто нравилось рассказывать про разные виды тэккоцу, резервуары с водой и маятники, установленные внутри зданий и поглощающие силу подземных толчков, а также про старинные каменные ставни, характерные только для префектуры Айти, маленькие домашние святилища и мокудзо: монохосиба́[117] – деревянные сушилки для одежды, установленные на крышах частных домов.