Осьминог

В тот вечер Александр выбрал себе филиппинку. Она была смуглая, со слишком большими для ее хрупкой фигуры грудями – как выяснилось позже, ненастоящими, – а из-за густого слоя светлого тональника, пудры и макияжа невозможно было определить ее возраст. Филиппинка потребовала сначала показать ей деньги, потом уточнила, что если ему захочется уйти раньше, то все равно придется оплатить все оговоренное время, а еще у нее месячные, не то чтобы очень сильные, третий день, но если он не хочет заниматься этим с девушкой с месячными, то пусть так сразу и скажет, оральный секс она не берет. Голос у нее был низкий, с приятной хрипотцой – скорее всего, она много курила, и на японском говорила с сильным акцентом, так что смысл сказанного несколько сглаживался ее певучими интонациями. Александр согласился на ее условия – отчасти потому, что ему не хотелось тратить время и выбирать другую девушку, отчасти же потому, чтобы не обижать понравившуюся ему филиппинку.

В постели она оказалась деловой и сосредоточенной, как продавщица на рыбном рынке, а когда он как-то неловко прижался к ее груди, отстранилась и сказала своим низким вибрирующим голосом:

– Сиськи не трогай. Они дорого стоят.

Александр вытянулся рядом и, положив ладонь на ее теплый живот, уставился на выкрашенный в темно-красный цвет потолок, в котором тускло горели несколько небольших встроенных светильников. Под пальцами было липко: филиппинка соврала насчет третьего дня, и между ног у нее бил небольшой красный источник.

– Как тебя зовут? – Спросил Александр.

– Клари́н. – Коротко ответила филиппинка.

– Клари́н?

– Как марка косметики. – Говоря, она на него не смотрела – тоже разглядывала потолок, видимо, считая минуты до окончания заказа.

– А по-настоящему?

– Ты все равно не запомнишь, гайкокудзин[121]. Если не хочешь больше секса, за время все равно придется заплатить.

Он перевернулся на бок, оперся на локоть и посмотрел на нее: в тусклом освещении комнаты она казалась совсем молоденькой, хотя, наверное, была его чуть старше. Широковатое лицо с маленьким аккуратным носом, маленький рот, из-за помады казавшийся больше, короткая стрижка с челкой. Тело – не то чтобы очень привлекательное, разве что эти ее дорогие сиськи, которые ни в коем случае нельзя было трогать.

– Эй, не смотри на меня так. – Сказала филиппинка. – Могу сделать тебе рукой, если хочешь.

Он промолчал. Завтра нужно было рано вставать и идти в банк, а он вместо того, чтобы хорошенько отдохнуть перед новой ответственной работой, потащился в бордель.

– Ну? – Она пошевелилась, и он почувствовал, что кровь у него на пальцах уже начала засыхать. – Ладно, если так хочешь, могу взять в рот. Дополнительно за это не попрошу. Эй? Ты хочешь или нет?

– Мне завтра на работу, – невпопад ответил Александр.

– А, – Клари́н не повернулась к нему, – ты в банке работаешь?

– Как ты догадалась?

Проститутка постучала указательным пальцем над левой грудью.

– Зеленый значок на воротнике. У меня был один клиент. Симпатичный. – Она наконец повернулась и посмотрела на Александра. Ее большая грудь свесилась на бок, и он осторожно погладил темный бугорок соска. Филиппинка на это никак не отреагировала. – Сказал, что у меня красивый голос и я могла бы работать сэйю[122]. – Уголок ее рта дернулся, как будто она собиралась заплакать, или так просто показалось из-за падавшей на ее лицо тени. – Хороший человек.

– Ты запоминаешь своих клиентов?

– Редко.

– А меня будешь помнить?

– Нет. Завтра утром уже забуду.

– Вот как…

– А ты думал, буду вспоминать тебя всю оставшуюся жизнь? – Из-за акцента было не разобрать, произнесла ли она это с грустью или с насмешкой.

Впоследствии он еще несколько раз наведывался в заведение на старой улочке по дороге к храму Асама-дзиндзя, но Клари́н всякий раз оказывалась занята с клиентом. Из других девушек он хорошо запомнил только одну угрюмую японку, которая, приведя его в номер, прямо в одежде улеглась на кровать и отвернулась к стене. Когда Александр спросил ее, что все это значит, девушка ответила, что не собирается его ублажать, так что пусть он пойдет и нажалуется на нее администратору, чтобы ее уволили.

– Хочу завязать с этим дерьмом и начать новую жизнь, – хмуро пробубнила японка, не поворачиваясь.

– А почему тогда сама не уволишься? – Удивился Александр.

– Да мне как-то неловко. Пусть лучше они сами меня выпрут, – пояснила она и добавила чуть более дружелюбно: – Я уже скопила на первый семестр художественного колледжа, у меня парень художник, живет в сквоте. Там перекантуемся первое время, а потом, может, повезет и будут заказы, он у меня талантливый. Или пойду кассиршей в 7-Eleven. В любом случае к этому дерьму я возвращаться не собираюсь, достало уже смотреть на похотливые рожи незнакомых мужиков, которые только за одним сюда являются.

– Ну да… – Растерянно согласился Александр.

– Не переживай, деньги они тебе вернут. Им не нужны проблемы с иностранцем.