Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров

Тот факт, что сама королева-мать оставалась в убежище, подчеркивал всю зыбкость и опасность ситуации. Одним из первых действий Глостера как лорда-протектора было удаление родных и союзников Вудвиллов с должностей, где они имели какое-то влияние. Решение, казалось, поддержало большинство в Королевском совете, который не считал эти отстранения частью заговора с целью заполучить корону. Также Глостер наградил своих союзников. Герцог Бекингем, например, получил управление Уэльсом и граничащими с ним землями; возможно, по случайному совпадению он также узурпировал власть Вудвиллов в этом регионе.

Хронисты того периода соглашаются, что к концу мая Глостер приготовился захватить корону; но, возможно, здесь именно оценка прошедших событий задним числом позволяет судить здраво. Возможно, сам Глостер не знал или был не уверен, что делать; из истории своей семьи он, как никто другой, знал о том, какую власть имеют шансы и неожиданные обстоятельства.

Первые реальные признаки его намерений появились в письме к северным союзникам от 10 июня, где герцог просил их прибыть к нему «и оказать помощь против королевы, ее кровных родственников и приближенных, которые намереваются и постоянно вынашивают планы убить и полностью уничтожить нас и нашего кузена герцога Бекингема, а также старую королевскую кровь этого государства…». Из его слов можно в равной мере предположить и страх, и неуверенность. Он не упомянул Гастингса как возможную жертву этих интриг, потому что уже имел причины подозревать и его. Было похоже, что Гастингс знает о решении Глостера свергнуть юного короля и намерен сопротивляться этой попытке; все хронисты подчеркивают верность Гастингса Эдуарду.

13 июня в 9 часов утра Глостер присоединился к совету в Белой башне Тауэра, продемонстрировав при этом свое чувство юмора. Томас Мор очень живо представил это собрание в жизнеописании Ричарда III; к этой записи часто относятся со скептицизмом, но для Мора главным источником, без сомнения, был Джон Мортон, который в качестве епископа Или присутствовал при происшедшем.

«Глостер обратился к епископу Эли с такими словами:

— Милорд! В вашем саду в Холберне растет отменная земляника. Я прошу вас, позвольте мне взять оттуда корзину ягод!

— С радостью, милорд, — отозвался тот, — и дай бог, чтобы я мог с такою же готовностью преподнести вам на радость что-нибудь и получше»[60].

Епископ отослал слугу, а Глостер удалился в свои покои. Час спустя герцог вернулся к совету в совершенно другом состоянии духа. Теперь он был раздражен и зол; в минуты ярости или смущения у него была привычка кусать нижнюю губу.

«Он начал так:

— Какого наказания заслуживают те, кто замышляет и готовит гибель мне, — мне, столь близкому родичу короля и протектору его королевской особы и всего королевства?

Гастингс ответил первым:

— Они заслуживают смерти, мой лорд, кем бы они ни были.

— Чародейством этим занимается, — сказал тогда протектор, — не кто иной, как жена моего брата и вместе с ней другие!»

После этого он назвал Елизавету (Джейн) Шор, которая была любовницей Эдуарда IV и наименее вероятным кандидатом в наперсницы королевы. В этот момент Ричард подтянул рукав своего камзола и показал совету изуродованную левую руку. Это увечье было далеко не свежим — более того, рука, как говорит Мор, «всегда такой и была», но она послужила цели доказать колдовство оппонентам Глостера. После этого герцог повернулся к самому Гастингсу и с яростью обвинил его в измене. Гастингса быстро увели и без долгих рассуждений казнили, отрубив ему голову на бревне, которое лежало неподалеку от входа в часовню Тауэра.

«Великая хроника Лондона» (Great Chronicle of London), составленная к концу столетия, приходит к выводу, что «этот благородный мужчина был убит из-за верности и преданности, которые он питал к своему хозяину», этим «хозяином» был юный король, которого держали в Тауэре. С помощью напора и неожиданности Глостеру удалось уничтожить человека, которого он подозревал в том, что тот преграждает ему путь к трону. Также похоже, что Глостер получил информацию о том, что Гастингс решил попытаться спасти молодого короля из заключения; это может объяснить его страстное письмо к своим северным союзникам, написанное 10 июня.

16 июня личное войско Глостера окружило святилище в Вестминстерском аббатстве, где все еще находился младший брат короля. Саму королеву убедили поверить уговорам архиепископа Кентерберийского, который утверждал, что наследнику престола нужна компания его младшего брата, и выпустить сына. Прелат поклялся своим разумом и честью в том, что обеспечит безопасность мальчика и вернет его обратно в убежище после коронации. «Если вы считаете, что я слишком боюсь, — ответила королева, — то лучше убедитесь, что ваш страх не слишком мал». Возможно, Елизавета пришла к этому решению, сознавая, что войско Глостера может ворваться в святилище и силой забрать сына.