Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров

Лето продолжалось от второго понедельника и вторника после Пасхи (понедельник и вторник выкупа) до 1 августа (Ламмаса, дня квартальных платежей). Именно поэтому персонификация праздника — королева мая, Флора, — считалась королевой лета, а не весны. Во второй понедельник после Пасхи все женщины деревни ловили и связывали столько мужчин, сколько могли, и держали их до тех пор, пока те не платили выкуп. На следующий день этим же занимались мужчины. Перед наступлением серьезной сельскохозяйственной работы всегда были праздничные дни. В сезон земледелец должен был унавоживать поля, колоть дрова, стричь овец, полоть сорняки, чинить изгороди, делать запруды для ловли рыбы и мельниц. Вспахивали поля под паром. Середина лета отмечалась праздником в день рождества святого Иоанна Крестителя. По наблюдениям одного монаха XIII века из Уинчкомба, в канун этого дня 23 июня «мальчики собирали кости и другой мусор и сжигали все это, так что в воздухе висел дым. Также они зажигали факелы и шли с ними в поля. В-третьих, они пускали колесо». Имеется в виду огненное колесо, которое поджигали и скатывали с холмов. Таким образом, языческие ритуалы и христианский календарь соединились в одном праздновании. В сам день святого Иоанна был сенокос. После того как все сено было собрано, в поля выпускали овцу, которая доставалась тому косарю, который сможет ее поймать. Только после дня святого Иоанна в полях срезали чертополох; считалось, что если его убрать ранее, то чертополоха вырастет в три раза больше.

От Ламмаса до Михайлова дня в конце сентября длилось время сбора урожая зерновых, известное как autumpnus (от autumn — осень). Название Ламмас происходит от англосаксонского hlaf-Mass, или «хлебная месса», в хороший год это было время плодородия. Когда торжественно связывали последний сноп, наступало время пира в честь урожая. В XVI веке Томас Тассер писал:

После сбора урожая крестьяне и слуги
Должны хорошо повеселиться в зале[36]

.

Смехом и танцами люди отмечали смену сезонов и одновременно праздновали неразрывность земного круговорота; они были частью того вселенского ритма, который ощущали, но не обязательно понимали.

После того как собирали урожай, скот выпускали пастись на жнивье. В это же время на стоявших под паром полях, которые нужно было перед этим вспахать и пробороновать, сеяли пшеницу и рожь. После окончания сева по традиции устраивали пир с пирогом с тмином, пирожками и сладкой пшеничной кашей на молоке с изюмом и специями. Потом наступало время вязания снопов, при этом колосья отделяли от соломы, затем зерно веяли, отделяя его от мякины. В этот период работники должны были подготовить загоны для овец и стойла для свиней.

Так сельскохозяйственный год был тесно связан с ритуальным годом. Именно поэтому капители и колонны церквей и соборов в Англии украшались картинками с месяцами; июль символизировали резные изображения косарей, а сентябрь — земледелец с серпом. В монастырской церкви в Саутвелле свиньи хрюкали среди огромных каменных дубовых листьев, олицетворяя ноябрь. Мир природы был хорошо знаком и неизменен. Летняя свобода и зимние заботы были частью вечного порядка, в котором самый скромный труженик занимал свое место; в средневековой поэзии пахарь часто считался святым. В праздничные дни молящиеся в приходской церкви и труженики в полях принимали участие в дополняющих друг друга ритуалах. В три молебственных дня перед днем Вознесения Господня прихожане ходили по границам земель своего прихода и благословляли поля.

Считалось, что ящур, инфекционное заболевание, которое губило овец и коров, может быть излечен с помощью молитвы. Служили мессу во имя Святого Духа, каждый прихожанин жертвовал пенни. Затем овец собирали в поле и читали над ними отрывки из Евангелия и пели гимны, при этом кропя животных святой водой. После этого читали «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся». Тем не менее падеж скота оставался высоким.

Сущность сельского хозяйства, когда из месяца в месяц нужно выполнять определенную работу, не менялась многие сотни лет. Система неогороженных участков была распространена в центральных графствах, где обширные поля были поделены на полосы земли, принадлежащие отдельным семьям; маленькие огороженные поля были характерны для Кента и Эссекса; на севере и западе прямоугольные поля выстраивались в линию одно за другим. С XIII века здесь появились элементы огораживания: отдельные фермеры менялись своими участками, и, таким образом, мог получиться большой надел, который обносили изгородью.