Основание. Пятый пояс

— Не договорились, — заставил Пересмешник меня застыть. — Мне не нужны эти полдня форы, не нужна свобода через год. Я хочу до самого конца следовать за Сломанным Клинком.

Всё раздражение и гнев тут же вымело из меня, словно порывом шквального ветра. Я даже подался вперёд. Наконец-то, мы дошли до того, что мне требовалось — до откровенности Пересмешника.

— Интересное предложение, — кивнул я и сразу осадил. — Но пока я не услышу причину, я не дам тебе такой награды.

— Награда? — изумился Пересмешник. — Возможность сдохнуть — это награда?

— Скажешь — нет? Тогда через год…

— Господин, — скривился Пересмешник, — давай не будем начинать это заново, — пожевав губами, он перешёл на мыслеречь. — Я ведь знаю суть Сломанного Клинка, знаю, к чему ты ведёшь эту «семью». У нас общий враг. Я давно достиг своего предела, и ни зелья, ни медитации не могут сдвинуть меня дальше, а значит, моя месть невозможна. С тобой, господином отверженных, распущенных, скрывших имя, горящих мщением, у меня есть шанс. Есть надежда, что Сломанный Клинок и ты станете достаточно сильны, чтобы отомстить и за меня.

Я потёр лоб. Этот что, тоже желает уничтожить Императора? Это безумие заразно? С опаской уточнил:

— Ты сейчас о ком?

Пересмешник подался вперёд, словно это могло помочь сделать мыслеречь ещё тише:

— Об Эрзум. Останется кто-то один. Либо Меч, либо Эрзум. Я хочу увидеть, как Эрзум сначала опускают с небес на землю, а затем и стирают с лица земли, я хочу приложить к этому руку. Вы единственные, кто ненавидит их почти так же сильно, как и я. Едва я понял, кто ты и твои люди, господин многоликих, то понял, что я пойду с вами до конца.

— Звучит всё равно расплывчато. Что у тебя с Эрзум?

Пересмешник застыл лицом, процедил:

— Неважно, господин. Это личные обиды. Тебе они не важны, а я не буду объяснять, даже если… — криво усмехнувшись одной стороной рта, он закончил иносказательно. — Я не так хорош, как тот старик, но я тоже могу идти до конца и молчать, ты же знаешь, господин, — с нажимом сказал. — Это — моё, господин. Моя боль, мои слёзы, моя ненависть, моя ноша, мой камень, что тянет меня на дно кувшина с вином. Это моё и только моё.

Звучало сомнительно. С тем же успехом всё могло быть наоборот — он мог быть верным самим Эрзум и увидеть в происходящем возможность выслужиться и разузнать больше об Ордене, который Эрзум столько лет мечтает уничтожить.

Я покосился на Верность над головой Пересмешника и добавил туда третий цвет. А затем ещё и сменил форму печати, переделывая её в сектантскую и добавляя ей мощи и символов. Пусть мы и расположились среди стен поместий Древних, здесь была зона запрета и не было ни формаций проверки на сектантов, ни прочего. Кажется, не было, потому что насчёт возможностей Древних, которые, как выяснилось, довольно вольно обращались с зонами запрета, у меня точной уверенности не было. Но риск был небольшой. Приказал:

— Отвечай кратко и быстро. Ты служишь Эрзум?

Пересмешник снова усмехнулся.

— Нет.

— Ты служишь клану Вилор?

— Нет.

— Ты служишь Императору?

— Нет.

— Ты ненавидишь Эрзум?

— Да!

Полыхнули не знаки над Пересмешником, а его глаза.

— Ты желаешь уничтожить Эрзум?

— Да!

— Ты желаешь уничтожить семью Сломанного Клинка?

— Нет.

— Ты желаешь уничтожить Орден Небесного Меча?

— Нет.

— Ты верен мне?

— Да, пока ты ведёшь Меч по пути уничтожения Эрзум моя верность — твоя. Жизнь — нет, я должен увидеть падение Эрзум, но верность — да. Все мои умения, все мои тайны, все мои связи — всё твоё, господин, ведущий к мести.

Ответ был совсем не короткий, да и вопросы я бы хотел ещё задать, но уже шёл ко мне советник Бахар, поэтому я отложил всё это на будущее. Хорошо, если до ночи, но, скорее всего, гораздо на больший срок.

Кивнул:

— Договорились.

Убрал обратно все изменения его печати. Это лишнее.