Основание. Пятый пояс

Как для меня непростым делом оказалось перетащить тела Седого и Рутгоша, так и для Седого и Зеленорукого их путь давался непросто. Но Зеленорукий устал молчать и, пусть и дыша хрипло, задал вопрос:

— Что за ловушка-то?

Я отметил для себя что он потерял память ещё и сильней, чем Седой. Выходило, что у них обоих исчезли воспоминания о паре тысяч вдохов, не меньше, иначе он бы помнил и шар Бедствия, загоревшийся над Полем Битвы, и спор Седого с Рутгошем, и не стал бы задавать такого вопроса. Интересный эффект. С чем он связан? С повреждениями в голове, которые успела нанести стихия ловушки? Больше ничего не приходит на ум.

Удобно, конечно. Раз — и ты под ударом ловушки. Два — и ты даже не помнишь, где ты, и что за ловушка вокруг. Даже не представляю, сколько здесь полегло сектантов в своё время. Да и копать яму, чтобы проверить, сколько костей скрыто под землёй здесь, не намерен. Не до этого.

Объяснения Седого я слушал вполуха, занятый тем, чтобы мерно передвигать ноги, которые уже погружались в мёртвый прах по щиколотку. Я даже начал беспокоиться о тех, кого мы тащили, и то и дело оборачивался, проверяя их. Нет, не печати, а то, чтобы они не перевернулись вниз лицом. Не хватало ещё из-за такой глупости потерять ещё одного человека. Отметил, что мы тащим за собой не только мешки с припасами, но и мёртвых.

А у этих двоих сил хватало болтать и дальше.

— А где тогда рана от змеев?

— Ты меня спрашиваешь?

— А кого? — изумился Зеленорукий, чуть повернул голову и повторил свой вопрос. — Младший глава, а где рана от твоих змеев на наших телах?

Я глухо выдохнул:

— Кружитесь. Не знаю, не смотрел.

— Я посмотрел, — ответил он мне. — Нет у меня никакой особой раны.

Седой хмыкнул:

— Значит, не видишь её, наложилась на рану от стихий ловушки.

— Это здесь я ослеп, а внутри мои глаза ещё со мной. Нет никакой удвоенной или очень глубокой раны. А ты говоришь, младший глава совсем плох после этих змеев.

— После лечения, — огрызнулся Седой.

— Кстати, о лечении, — Зеленорукий дёрнул верёвку, удобней устраивая петлю на плече и уставился на меня ничего не видящими глазами, продолжая тянуть тела. — Младший глава, а ты ведь выполнил свой договор — внутри меня ни единой частички стихии Дерева. Как и любой другой. Можешь же, когда захочешь, младший глава. Если я верно прикинул, сколько времени валялся, то, выходит, ты за половину дня справился.

Я изумлённо поднял брови, но ни переспрашивать, ни сомневаться и не подумал. Видимо, в нём змеи тоже сожрали все, что нашли. Вопрос скорее в том, почему и правда не оставили после себя ран и как не лопнули, вмещая в себя столько стихии.

Даже поискал взглядом этих змеев, забыв, что все они уже объединились в одного. Зато этот новый выделялся особо ярким зелёным цветом в гриве вдоль хребта. Уж это я сумел подметить в той безумной схватке за жизнь людей — змеи выращивали себе гривы того цвета, какой стихии пожрали больше всего. Вернее, не так, изначально в них преобладала моя стихия, и даже сейчас это справедливо — они слушаются меня, пусть и с трудом, они подчиняются мне, и они по-прежнему синего цвета, а значит змеи стихии воды.

Но в своём противостоянии они получали раны от других стихий и отрастили разноцветные гривы вдоль тела. Но значит ли это, что в их телах теперь содержится эта самая стихия? Сомневаюсь. Красные глаза и голубые рога они имели и раньше, но в них же не было ни огня, ни воздуха, верно?

Не успев определиться с ответом, закашлялся, с досадой ощущая, как рот наполнился кровью. Сплёвывать её я не решился, проглотил, но скрыть своё состояние всё равно не получилось. Седой обернулся и нахмурился:

— Молодой глава, какой сейчас у тебя был нехороший кашель. Кровотечение усилилось?

Я лишь криво улыбнулся в ответ. Зеленорукий помог мне, обругав Седого:

— Меньше болтай, быстрей тащи. Где эта гархова граница запретов, которую обещал Рутгош?

Седой отвернулся от меня, подналёг на свою верёвку и глухо задал новый вопрос, к счастью, не мне:

— Ты что, начал вспоминать?

— Да. А ещё вижу пятно солнца, — Зеленорукий на ходу ткнул пальцем в небо. — Там.

— Это не солнце, — буркнул Седой. — Это снег на ближайшей вершине.

— Да? Неважно, главное, что хоть что-то начал видеть.

С этим Седой спорить не стал. Судя по дыханию, решил просто меньше болтать.

Я было попытался прикинуть, сколько мер тащит каждый из этих двух Властелинов, но быстро сбился и бросил это дело. Одно то, что я не сумел удержать в уме всего лишь несколько цифр, говорил, насколько моё дело плохо. Даже не понять, дело в повреждениях, которые нанесли узлы использованных техник в моей голове или дело в общей слабости, которая всё сильней на меня накатывала?

Возможно, что дело было в них обоих. Прорехи в меридианах были и в голове, выплеснувшаяся через них сила повредила плоть, это не могло не сказаться на мне. Да и крови я к этому времени потерял изрядно. Так-то не потерял, конечно, она почти вся осталась во мне, но занимает теперь не положенное ей место в жилах, а булькает где-то в полостях тела, наполнив меня, словно бурдюк.