Основание. Пятый пояс

Если Седой и участвовал в схвате, то лишь затем, чтобы указать остальным, кто здесь враг и не дать ему сбежать в первые мгновения, сейчас искатели дрались сами.

И ни то, что соглядатай был на этапе Властелина, ни то, что он сжимал в руке тяжёлый меч — ему не особо помогали. Я даже усомнился, что в первый день выхода из города в схватке против меня и во всех следующих тренировках бывшие орденцы выкладывались в полную силу и не поддавались своему главе.

Вот сейчас я наглядно видел — против десяти искателей этапа Предводителя мне в зонах запретов придётся очень и очень туго. Таких слаженных действий я не видел со времён Поля Битвы Второго пояса и идущих из Ордена Поющих Мечей. И здесь не выбьешь главного, на ком держится это единение, это пот и боль от сотен, если не тысяч тренировок, это въелось в кровь и плоть.

Но это пока неважно, сейчас у меня есть своя задача, и я должен выполнить её, пока наш соглядатай не понял, что сбежать у него не получится.

Я замер на месте, пристально вглядываясь в пустоту над головой соглядатая. Никаких действующих Указов и контрактов. Кем бы он ни был, он был от этого свободен. Но свободен лишь сейчас, и вряд ли был свободен в прошлом, на всех своих прошлых этапах пути к Небу.

Не обращая внимания на крики и звон стали, я пытался применить одну из новых граней своего таланта — отыскать следы старого клейма на душе этого идущего.

Мне понадобилось двадцать вдохов на то, чтобы доказать — все тренировки были не зря. За это время соглядатай ранил пятерых, прошёл сорок шагов и, возможно даже, ощутил надежду на побег. А затем я сложил разбитые куски старой печати и наполнил их своей силой и знаками.

Слабость. Запрет убивать себя. Молчание.

Через вдох всё закончилось. Или, если смотреть с другой точки зрения, всё только началось.

Я шагнул ближе к буквально распятому на земле соглядатаю и спросил:

— Ну что, раз ты решил узнать тайну особой тренировки, то и нам пора услышать, кто же тебя послал?

Глава 5

Конечно, под Указом молчания он ничего ответить мне не сумел. И именно этого я и добивался, ведь вокруг сейчас слишком много лишних ушей. Для них я и произнёс следующую громкую и напыщенную фразу:

— Уверен, ты недолго будешь молчать, ведь даже убить себя у тебя не хватило смелости.

Пойманный принялся пучить глаза, явно несогласный с тем, что услышал, но кто бы дал ему возможность высказаться?

Искатели подхватили его за руки-ноги и шустро потащили туда, куда он так хотел проникнуть хотя бы восприятием — в разрушенное поместье с алой крышей.

Седой повёл тяжёлым взглядом по сторонам, а затем рявкнул:

— Разошлись! Или вам тоже нужны тайны семьи?

Оказалось, не нужны. Мне, впрочем, в этот же миг стало не до веселья — Указ, который я наложил на пойманного, начал дрожать и истончаться точно в тех местах, где совсем недавно были разломы. Всё, что мне оставалось, это семенить за ним и вливать на ходу дополнительную силу в новосозданную печать, пытаясь удержать её целостность. Выходило не очень.

После очередной порции силы души печать успокаивалась, но лишь на время, спустя десяток вдохов она снова пыталась рассыпаться.

— Глава, можно спрашивать.

Я отмахнулся от какого-то умника. Какой спрашивать, если с каждым разом силы нужно всё больше, а сама печать начала уродливо искажаться. Какого дарса?

Ещё одно, что мне оставалось попробовать — изменить саму печать. Я нашёл на чужой душе осколки обычной имперской печати Указа, использовав их для создания своей, сейчас же сломал, смял её сам, превращая в печать сектантов. Это тоже оказалось неожиданно непросто, но я справился и замер, отсчитывая про себя вдохи. Миновало в два раза больше, чем в прошлые разы, но эта печать, созданная из нескольких кругов условий, не торопилась разрушаться.

— Молодой глава? — потревожил меня Седой.

Я, не оборачиваясь, выдохнул и стёр символ «молчание», сменив его на совсем другие, противоположные по смыслу и уже не раз неплохо себя показавшие, а затем сделал шаг назад, красноречивым жестом уступив право спрашивать Седому и Бахару.

И чем больше я слушал ответы, тем сильней хмурился. Хотелось бы мне, чтобы это был человек семьи Морлан, человек Вартола. Но это было не так.

Я задумчиво повторил название клана:

— Алые Пики…

Бахар, видимо, решил, что это вопрос и тут же сказал:

— Это клан…

Я перебил его, показав, что не зря в меня каждый из старейшин пытался впихнуть как можно больше:

— Один из союзников Эрзум. Пониже, очень далёк от звания одного из десяти сильнейших, и это единственная радостная новость, — глянул на Седого и добавил. — А ещё они очень сильно ненавидят именно Аранви и об этом знает едва ли не весь Пояс.

Седой не стал отрицать:

— Одно из моих лучших мщений. Я сумел устроить Бедствие на их Поле Битвы. Это заняло у меня два года, но я бы потратил и десятилетие, чтобы отомстить им.

Бахар сощурился и задал новый вопрос:

— Когда ты в следующий раз должен передать сведения?

Соглядатай явно хотел соврать, но его решимости хватило только на три вдоха, а затем печать заставила его отвечать. Слабак. Ему точно не помешали бы закалки души.