Основание. Пятый пояс

Зеленорукий упёр ладонь в кулак и чуть сгорбился, явно напрягая мышцы тела и пробуя себя на прочность. Затем расслабился, выпрямился и сообщил:

— Много ран в теле, средоточия пусты, но тащить могу. Младшего главу? Учти, Аранви, я ничего не вижу — упаду на первом же камне.

— Отлично. Нет, что не видишь, плохо, хорошо, что можешь тащить, а вот подлечить тебе глаза у нас не выйдет.

— Зоны запрета, да? Не зря я сюда не хотел идти.

— Потом поворчишь, Цалиш. Тащить нужно не только главу, сейчас я…

— Я пойду сам, — вмешался я в разговор.

Седой тут же обернулся ко мне:

— Молодой глава…

Вместо ответа я встал, пусть это далось мне нелегко, затем сообщил:

— Я ведь не зря выбрал беречь ноги.

Зеленорукий слепо повёл головой:

— А что тогда не сберёг?

Я усмехнулся:

— Руку.

— И не только, — буркнул Седой. — У тебя кровь на губах, молодой глава.

— Кровь? — нахмурился Зеленорукий.

Я стёр с лица воду, приоткрыл губы, мазнул пальцами по зубам и оглядел их — верно, кровь.

Скользнул в себя взглядом. Повторное использование той же техники нанесло куда больше вреда, чем в первый раз: кое-где меридианы ненормально раздуло, кое-где буквально прорвало, и такие места теперь оказались окружены густым туманом ран. Удар по меридианам отразился и на теле. И я сейчас не о левой руке, в которой мышцы мне не повинуются, а о внутренних органах, которые находятся рядом с меридианами, по которым было проложено созвездие Вод Итреи.

Кровь на губах — это от повреждённых лёгких — я буквально продырявил их сам себе — изнутри. И не только их — кровь сочится и внутрь меня. Как лекарь скажу — всё не очень хорошо, помню, что такое рассказывала Рейка, про кровь, которая может наполнить лёгкое или надавить на сердце.

Но даже если нельзя больше использовать техники, это не значит, что вообще нельзя ничего сделать. Ещё в Школе Ордена Морозной Гряды учитель Шамор вбивал в нас, что нужно делать в таких случаях простым Воинам, которые никогда не узнают ни единой лечебной техники — окружить рану духовной силой, пережать ей места, которые исходят кровью. Можно считать, сейчас я снова Воин, совершенно бесталанный в лечебных техниках, использовал все лечебные зелья, но всё равно должен во что бы то ни стало выжить. Для этого мне не нужно даже двигать силу из средоточия, использую то, что выплеснулось из порванных меридианов в тело. То, что ранило меня, должно хоть немного и подлатать.

Пока я занимался собой, Седой успел всё устроить, когда я открыл глаза, он уже перевязал верёвки, разделив свою ношу на двоих и добавив к ней мешки с припасами, даже подвязал мне руку, сделав что-то вроде подвеса для неё через шею. Теперь же объяснял, что нужно делать Зеленорукому.

— Мы попали в ловушку, в сознании остался только глава. Он смог использовать лечебные техники, чтобы поднять нас двоих на ноги, а мы теперь должны вытащить остальных. Шагаешь неторопливо, осторожно, высоко поднимаешь ноги и плавно их опускаешь, слушаешь мои подсказки. Давай, я задам ритм, — Седой навалился на свою петлю, дождался, когда Зеленорукий повторит тоже самое, и сделал шаг. — Раз, — следом второй. — Два. Раз. Два. Шагаем. Вот так. Хорошо. Сейчас будет небольшой кустарник, смело сминай его, обходить слишком долго.

Там, если честно, и сминать было нечего. Кустарник, который просочился сквозь тела моих змеев и возник у нас на пути, был чёрным, мёртвым, как и трава у нас под ногами. Я бы даже сказал, выглядел, как попавший под удар моего Указа Смерти. Но нет, растение этапа Закалки попало под волну стихии этапа Повелителя и умерло.

Умерло так сильно, что едва Седой и Зеленорукий надавили на него плечами, как ветви куста начали осыпаться чёрной трухой, чёрным песком.

Если бы меня не шатало при каждом шаге, я бы не поленился наклониться и зачерпнуть этого песка рукой. Очень уж он выглядит знакомо — точь-в-точь как песок моей родной пустоши. Не гладкий, округлый, окатанный в воде за сотни лет, а угловатый, неправильной формы.

Я всегда думал, что Столичный округ погиб, заполненный пламенем. Сам ведь видел следы нестерпимого жара на чёрных руинах вдоль реки и на склонах Чёрной горы. Всегда считал, что пески пустоши — это пепел. Но теперь, глядя на этот чёрный прах под своими ногами, впервые задумался, что, возможно, и пламя было непростым. Что, если это было пламя стихии? Причём пламя стихии не этапа Повелителя этих самых стихий, а нечто большее? Пламя этапа Небесного Воина? Пламя этапа выше Небесного Воина? Пламя Неба? Пламя, убивающее не только жаром, но и самой стихией, смертельной для всего, что слабее его?

Что там мне говорила Фатия? Небо не наказало нас, когда мы придумали ритуалы обмана Испытаний Неба. Но Небо наказало вас, когда ваш Император обрушил Указ Смерти. Обрушило пламя стихии?

Нет. Нет.

Мне пришлось даже помотать головой, чтобы немного прояснить мысли. Всё случилось совсем в другой последовательности. Сначала сектанты уничтожили Столичный округ, затем на их земли упал Указ Смерти, а уже после всего этого Небо создало путь для Зверей. И наказало ли? Может, это награда этим самым Зверям? За что только?