Основание современных государств

К этому моменту многие депутаты пришли к неохотному выводу, что общество не может функционировать в отсутствие сословных, профессиональных и политических различий. Утопическое устранение этих различий (например, путем всеобщего ношения кокарды, унификации личного костюма, терминов обращения, обязательного участия в общественных ритуалах) выявило дисциплинированный режим, в котором политическая и социальная чистота торжествует над эффективным направлением общественно-политической деятельности. В результате они пришли к убеждению, что для выживания Франции необходимо принести в жертву политическую и социальную чистоту. После падения Робеспьера революционное правительство перестало делать "радикальные призывы к народу", а символы его силы, такие как образ Геркулеса, были заменены "абстрактными, арканно-аллегорическими и... загадочными" эмблемами. Примерно через шесть-семь месяцев элитарная экстравагантность в демонстрации и потреблении модной одежды и изысканной пищи открыто попирала принципы якобинского аскетизма по всему Парижу. На улицах "щеголи среднего класса, копировавшие одежду прежней придворной знати, [щеголяли], как павлины". Известные как "москадины", они нападали на тех, кто носил одежду, предпочитаемую якобинскими санкюлотами, вырубали деревья Свободы, выли во время театральных представлений, которые им не нравились, и захватили несколько парижских кварталов. 9 ноября 1794 г. они ворвались в зал заседаний якобинцев, разбили окна и избили тех, кто там оказался. Через два дня Национальный конвент закрыл зал заседаний навсегда. Примерно в то же время Национальный конвент счел необходимым отдать приказ о посадке деревьев Свободы во всех тех коммунах, где они исчезли по причине небрежности или вандализма, а также наказать тех, кто намеренно уничтожил деревья.

 

 

В представлении Руссо "народ" - это жители небольшого города, которые признают друг друга равными и непосредственно участвуют в политике на общей территории. Во время Французской революции, конечно же, не было возможности проводить политику таким образом. Однако эта идея сохранила свою силу по трем причинам. Во-первых, революционная элита, включая якобинцев, жирондистов и всех остальных, кроме роялистов, поддерживала идею "народа" и его "общей воли" как источника политической легитимности. Когда жирондисты отождествляли "народ" с "нацией" и рассматривали национальный законодательный орган как проводник общей воли, они признавали невозможность прямой народной демократии. Якобинцы, включая Робеспьера, напротив, рассматривали народ Парижа как реестр, в котором можно прочесть подлинные и естественные добрые инстинкты не испорченного народа. Парижский народ не мог напрямую управлять Францией, но он мог принуждать тех, кто в противном случае нес бы эту ответственность.

Вторая причина, по которой концепция Руссо оказывала сильное влияние, заключалась в том, что существовали амбициозные и талантливые политические лидеры, которые понимали, что народ Парижа может стать независимым и значимым источником власти вне официальных политических институтов. Реализуя свои политические амбиции, эти лидеры использовали и тем самым укрепляли риторические шибболеты, которые депутаты Национального собрания почитали как идеологические принципы, но часто отвергали как каноны практической политики. Эти принципы не позволяли Национальному собранию использовать военную силу для защиты собственной святыни, когда народ вторгался в его пределы. Последняя и, возможно, самая важная причина заключалась в том, что жители Парижа сами купились на концепцию Руссо, причем настолько, что в нескольких важнейших случаях они, возможно, спасли революцию. Привезти короля и королевскую семью в Париж из Версаля, например, они превратили довольно неопределенный политический тупик в революционное доминирование в Национальном собрании.