Основания логики и метафизики

Примеч. Эта очевидная истина, с одной стороны, нередко получает неподобающее расширение, с другой стороны — подвергается поверхностному отрицанию. Она неправильно расширяется, когда вслед за Шопенгауэром объект внутреннего опыта переносят на все внешние предметы. В действительности мы можем приписать чувство и волю внешним для нас предметам лишь настолько, насколько они представляют явления аналогичные с внешними выражениями наших собственных чувств и нашей воли. Всё остальное не оправдывается ничем. Но с другой стороны, когда эти явления есть, мы с полным правом можем считать их выражением того самого, что мы ощущаем в себе. Видеть в этом одно только чисто субъективное представление нет ни малейшего основания. Все наши ощущения субъективны, и только по ним мы познаём предметы внешнего мира. Объекты нашего наблюдения разны: мы имеем внутренние впечатления и внешние; но те и другие связаны между собой: мы можем сравнивать их друг с другом и на этом основании с полной достоверностью признавать, что в иных явлениях выражаются чувство и воля, а в других нет. Утверждать, что мы не имеем ни малейшей возможности судить о том, одушевлён ли данный предмет или нет, значит идти наперекор очевидности. Конечно, могут быть явления неясные, оставляющие нас в сомнении, могут быть и ошибки; но всякий человек, не лишённый здравого смысла, понимает, что камню мы не можем приписать чувство и волю, а должны приписать их другому человеку. Все люди всегда так думали и этим руководились; этого не может не признать и философ, если ум его не отуманен односторонними теориями; ещё яснее обнаруживается присутствие разума в другом существе. Неотразимым признаком служит всякая осмысленная речь. Нет и не может быть физического закона, который относил бы звуки или буквы, входящие, например, в слова месяц и луна, к светилу, вращающемуся около земли, или слова завтра, demain, morgen относил бы к одному и тому же физически не существующему будущему дню. За словами скрывается смысл, который есть явление разума, и который связывает звуки. Поэтому, когда я ставлю вопрос и получаю на него осмысленный ответ, я не могу сомневаться в том, что мне отвечает разумное существо. Если бы я встретил автомат, который по крайней мере на некоторые вопросы отвечал бы с кажущимся смыслом, я не мог бы сомневаться, что этот автомат устроен разумным существом, так же как я не могу сомневаться в том, что Илиада или Критика чистого Разума написаны разумными существами. Отрицать это значит поддерживать явный абсурд.

§ 9. В отношении к воле мыслящий субъект является не только наблюдающим, но и движущим. Он 1) воздерживает влечения; 2) представляет побуждения к деятельности; 3) взвешивает различные побуждения, одобряет одни и не одобряет другие; 4) участвует в решении. Здесь отношение наблюдающего к наблюдаемому состоит не только в самоисследовании, но и в самоопределении.

§ 10. Способность к самоопределению составляет принадлежность разума как высшего начала, воздерживающего и направляющего непосредственные или инстинктивные влечения воли. В этом состоит нравственная свобода разумного существа.