Читаем Основания новой науки об общей природе наций полностью

Философии, которая может помочь лишь очень немногим, и так как вообще люди не могут сделать так, чтобы сознание у каждого в отдельности повелевало, а не служило его телу, то Божественное Провидение расположило дела человеческие посредством этого Вечного Порядка так, что в Государствах пользующиеся сознанием – повелевают, а пользующиеся телом – повинуются[7].

Руль склоняется к подножию Алтаря, так как Famuli, как люди без Бога, не были приобщены к делам божественным, и соответственно с этим тем меньше были приобщены они вместе с Благородными к делам человеческим, и прежде всего к праву праздновать Торжественные Браки (Латиняне называли их Connubium), наиболее торжественная часть которых заключалась в ауспициях; именно из-за Браков Благородные приписывали себе божественное, а Famuli – скотское происхождение, как рожденным от нечестивого сожительства[8], такое отличие более благородной природы, одинаково существовавшее у Египтян, Греков и Латинян, показывает, что существовал естественный героизм, в который верили: он особенно ясно рассказан нам Древней Римской Историей.

Наконец, Руль находится в удалении от Сохи; она с передней стороны Алтаря враждебно и угрожающе обращает к Рулю свое острие, так как Famuli, не имея, как было сказано выше, своей доли в земельной собственности (вся земля находилась под властью благородных), до тошноты пресытившись обязанностью все время служить господам, долгое время спустя стали в конце концов претендовать на землю и потому восстали против Героев в Аграрных революциях; последние, как это будет показано, значительно древнее и совершенно отличны от Аграрных революций, известных нам из Новейшей Римской Истории. Тогда многие главари таких толп Famuli, восставших и побежденных своими Героями (как и Египетских Крестьян часто побеждали Жрецы, по наблюдению Петра Кунеуса «De Republica Hebraeo-rum»), чтобы не быть перебитыми и найти спасение в бегстве, с несколькими людьми из своих отрядов отдавались на волю волн и отправлялись искать пустые земли на западных берегах Средиземного моря, которое в те времена не было заселено в прибрежной части. Таково Происхождение Переселения Народов, вызванное даже вполне человечной религией Востока, Египта, а на всем Востоке – прежде всего Финикии[9]; по совершенно таким же причинам впоследствии то же самое произошло и с Греками. Таким образом, не избыток населения, которое не может переправиться через море; не стремление сохранить отдаленные приобретения посредством уже известных колоний, так как ни от Востока, ни от Египта, ни от Греции мы не знаем, чтобы на Западе существовала какая-нибудь обширная Империя, не ради торговых сношений, так как Запад в те времена, оказывается, не был еще заселен на побережьях, но Героическое Право привело у этих наций к необходимости для таких отрядов людей покидать собственные земли, которые, естественно, покидаются только в случае какой-нибудь крайней необходимости. Посредством таких Колоний (почему они и были названы Героическими Заморскими) род человеческий распространился и по морю на остальную часть нашего мира, так же как в зверином блуждании задолго до этого он распространился по земле.

Спереди, перед Сохою, выступает Скрижаль с написанным на ней древним латинским алфавитом (он, как рассказывает Тацит{14}, был похож на древний греческий алфавит) и с позднейшим алфавитом внизу, который остался нам. Скрижаль обозначает Происхождение Языков и Букв, называемых народными: оказывается, они появились через долгое время после того, как были основаны Нации и буквы, – значительно позже, чем языки; для обозначения этого Скрижаль лежит на обломке колонны коринфского ордена, самого современного из архитектурных орденов. Лежит Скрижаль совсем рядом с Сохой и очень далеко от Руля для обозначения Происхождения туземных Языков; последние образовались первоначально каждый на своей собственной земле, где в конце концов волею судеб прекращали свое звериное скитание создатели наций, рассеянные, как это уже говорилось выше, и разбросанные по великому лесу земли. Из таких туземных языков через долгое время составились Восточные Языки, Египетские или Греческие, путем смешения в результате переселения народов, происходившего на побережьях Средиземного Моря и Океана, как было указано выше[10].

Перейти на страницу:

Все книги серии PHILO-SOPHIA

Этика
Этика

Бенедикт Спиноза – основополагающая, веховая фигура в истории мировой философии. Учение Спинозы продолжает начатые Декартом революционные движения мысли в европейской философии, отрицая ценности былых веков, средневековую религиозную догматику и непререкаемость авторитетов.Спиноза был философским бунтарем своего времени; за вольнодумие и свободомыслие от него отвернулась его же община. Спиноза стал изгоем, преследуемым церковью, что, однако, никак не поколебало ни его взглядов, ни составляющих его учения.В мировой философии были мыслители, которых отличал поэтический слог; были те, кого отличал возвышенный пафос; были те, кого отличала простота изложения материала или, напротив, сложность. Однако не было в истории философии столь аргументированного, «математического» философа.«Этика» Спинозы будто бы и не книга, а набор бесконечно строгих уравнений, формул, причин и следствий. Философия для Спинозы – нечто большее, чем человек, его мысли и чувства, и потому в философии нет места человеческому. Спиноза намеренно игнорирует всякую человечность в своих работах, оставляя лишь голые, геометрически выверенные, отточенные доказательства, схолии и королларии, из которых складывается одна из самых удивительных философских систем в истории.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Бенедикт Барух Спиноза

Зарубежная классическая проза

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги