Основано на реальных событиях

– Если ты думаешь, что таким образом сумеешь выпутаться, ты ошибаешься. Да, я вас слышала, Дельфина, и всю эту комедию, устроенную ей, чтобы понять, чем ты занимаешься: «Так вы все же возвращаетесь к вымыслу?» (движением пальцев Л. поставила эту фразу в кавычки). Да какое ей дело! Разве мы спрашиваем, какой именно журналистикой она занимается с этой ее записывающей аппаратурой Nagra за две тысячи франков и кто она такая, чтобы иметь свое мнение? Скажи, разве ее спрашивают?

Казалось, даже мельчайшая мышца на ее лице была сведена бешенством. Л. сердилась, что я уделила столько времени этой молодой женщине, смеялась с ней, длила момент встречи в дневной неге. Она обвиняла меня в сделке с совестью, в самолюбовании. Если бы это говорил мужчина, я бы тут же подумала о приступе ревности и положила бы этому конец без всяких объяснений. Словно прочитав мои мысли, Л. немного смягчилась.

– Прости. Меня бесит видеть, как ты теряешь время. Моя злость на тебя не направлена. Ты знаешь, как бы я обрадовалась, что ты вновь обрела путь к писательству. А для этого надо, чтобы однажды ты согласилась, что не имеешь ничего общего с тем писателем, которого хотят из тебя сделать. Их всех устраивает навесить на тебя ярлык и чтобы ты ему соответствовала. Но я-то тебя знаю. Только я одна точно знаю, кто ты и что ты можешь написать.

Не знаю почему, возможно, потому, что я пережила приятный момент, а она его испортила, я взорвалась:

– Разве ты не понимаешь, что я вообще не знаю, какой я писатель? Ты не понимаешь, что у меня больше ничего не получается, что я умираю от страха? Ты не понимаешь, что я дошла до предела и что дальше нет ничего, НИЧЕГО, НИЧЕГО, НИЧЕГО? Ты достала меня своими историями про книгу-фантом, ее нет, не существует тени тайной книги, ты не понимаешь? В шляпе ничего нет, и за занавеской тоже, никакого запрета, никакого клада, ничего недозволенного! Пустота, да, это там есть. Посмотри на меня хорошенько, если чуть-чуть повезет, ты сможешь видеть сквозь меня.

Я схватила пальто и вышла. Мне надо было подышать.

Франсуа уехал уже слишком давно, мне его не хватало. Я шла куда глаза глядят. Потом, мне кажется, я оказалась в кино, но я не совсем уверена. Или, возможно, в конце концов устроилась в кафе.

Вечером, около семи, я вернулась домой. В квартире витал аромат отварных овощей и куриного бульона. Я обнаружила Л. в кухне, с повязанным вокруг талии фартуком. Она варила суп. Я присела возле нее. Несколько минут я молча наблюдала за ней. Она приподняла волосы и скрепила их заколкой, некоторые пряди выбились из прически, что делало ее непривычно небрежной. Л. вдруг показалась мне маленькой, уменьшившейся, а потом я заметила ее босые ноги на плиточном полу и подумала, что впервые вижу ее без каблуков. Она улыбнулась мне, мы по-прежнему не сказали друг другу ни слова. В ответ я тоже улыбнулась. Духовка была включена, сквозь стекло я различила блюдо с запеканкой. Похоже, Л. довольно много времени провела в кухне. Она купила и откупорила бутылку вина. Все как будто встало на место. Я почувствовала себя хорошо. Дневной эпизод был всего лишь странным, смутным воспоминанием, я уже не была уверена, действительно ли состоялся тот разговор. В теплой комнате смешивались ароматы. Я села. Л. налила мне вина.

Когда овощи сварились, я смотрела, как Л. перекладывает их в чашу миксера. Она добавила немного бульона и попыталась включить агрегат. Раз, другой. Безуспешно. Я видела, как она выдергивает вилку из розетки и втыкает ее снова. Со вздохом она убедилась, что основание плотно прикреплено к аппарату. Она осмотрела лезвие, попробовала кончиками пальцев, крутится ли оно. А потом я увидела, что она начинает все сначала: деталь за деталью собирает миксер, вставляет вилку в розетку, пытается запустить прибор.

Л. выглядела очень спокойной. Тревожно спокойной.

Я собиралась предложить ей свою помощь, но тут Л. подняла миксер над головой и грохнула его о кухонный стол. Она повторяла это движение с яростью, какой я никогда у нее не замечала, снова и снова изо всех сил била миксером о стол, до тех пор пока он не разлетелся на куски. Лезвие упало к моим ногам.

Л. мгновенно замерла. Задыхаясь, она оперлась о стол и смотрела на раскиданные по полу обломки миксера. Я думала, ее гнев утих, но в последнем приступе ярости она схватила скалку и двумя ударами раздробила то, что осталось от кухонного прибора.

А потом подняла глаза на меня. Этого торжествующего и дикого огня, что в тот вечер полыхал в ее взгляде, я не забуду никогда.

* * *

Начиная с этого дня, вопрос поиска квартиры больше не поднимался. Я ни о чем не спрашивала, не проявляла никаких признаков нетерпения. Не думаю, чтобы в этот период Л. делала вид, что ищет новое жилье. Мы больше не касались этой темы, как если бы ее присутствие было мне обеспечено надолго.

Кроме того эпизода с миксером (Л. на следующий день купила другой), она была спокойна и в ровном настроении.