Издатель классической серии, для которого я написала предисловие к роману Мопассана (вернее, для которого Л. написала предисловие, подписанное моим именем), несколько раз в год устраивал в театре Одеон встречи с публикой. Когда вышло переиздание текста, издательница позвонила мне, чтобы убедиться, что я не забыла о встрече, дату которой мы назначили при подписании договора. Встреча должна была состояться в маленьком, на сто мест, зале имени театрального режиссера Роже Блена. Она продлится около часа и начнется, если я не возражаю, с отрывка из романа, который я прочту вслух. Потом интервьюер задаст мне вопросы, касающиеся моего прочтения этого текста, с целью внушить присутствующим желание открыть для себя или перечитать этот не слишком известный роман Мопассана.
После разговора первой моей мыслью было позвонить Л. и попросить ее пойти туда вместо меня.
У нее постоянно работал автоответчик. Можно было подумать, что этот номер телефона предназначен только для меня и будет недоступен, пока она сердится. Сообщения я не оставила.
В этот раз я подтвердила свое согласие, встреча была объявлена на разных сайтах, отказываться было слишком поздно. А если подумать, то просто невозможно было просить Л. сыграть мою роль. Я знала многих в этом издательстве, и к тому же читатели, с которыми я уже встречалась, могли прийти. В таком контексте Л. будет разоблачена меньше чем за пару минут.
Накануне я перечитала роман и написанное Л. предисловие. Ночью я не сомкнула глаз.
Вечером я приехала на встречу заранее, чтобы переговорить с литературным консультантом театра, который собирался вести мероприятие. Тот, попытавшись успокоить меня (должно быть, вид у меня был очень напряженный), уточнил правила игры. А потом пробил час, когда нам пришлось выйти на небольшую сцену к публике.
Зал был полон. Минут десять я вслух читала отрывок из романа. Подняв глаза от книги, я увидела ее.
Она была здесь, в третьем ряду, одетая, как я. Не просто в том же стиле, нет, одетая
У меня сохранилось довольно смутное воспоминание о презентации книги. Мои ответы звучали посредственно, по мере того как время шло, мне казалось, что я все больше погружаюсь в вялую и чудовищно пустую беседу. Я смотрела на Л., которая находилась теперь среди слушателей, вопреки собственному желанию возвращаясь взглядом к ее внимательному бесстрастному лицу, напоминавшему мне об обмане, которому я предавалась. Несмотря на ее улыбку, несмотря на ее согласные кивки (так ободряют ребенка на празднике по случаю окончания учебного года), я не могла не думать, что ее место здесь, на сцене, и что ее ответы были бы бесконечно более обоснованными, чем мои.
После окончания встречи люди не спешили расходиться. Я надписала несколько книг, обменялась какими-то репликами. Я издали видела Л., сначала примкнувшую к небольшой группе, а потом беседовавшую с издательницей, заказавшей мне предисловие. Я вздрогнула. Казалось, никто не замечал. Казалось, никто не замечал, что Л. похожа на меня или мне подражает. Она растворялась в обстановке, не вызывая ни удивления, ни недоверия. И тут вдруг мне пришло в голову, что все это – чистая проекция. Нарциссический фантазм. Бред толкования. Л. одета, не как я. Она одета, как большинство женщин нашего возраста. Кто я такая, за кого я себя принимаю, чтобы вообразить, что Л. копирует меня? Вот что мне следовало признать: я окружила Л. несоразмерным страхом. Да, Л. представляла собой чересчур глубоко внедрившуюся подругу, но она попыталась помочь мне, дать мне совет, а я взамен предложила ей лишь недоверие и подозрения. Никто, кроме меня, не находил ее странной, и я единственная бросала в ее сторону встревоженные взгляды.
Позже, когда зал опустел, я пошла пропустить по стаканчику с сотрудниками издательства. В ближайшем к театру кафе мы устроились за большим столом. Я была счастлива оказаться здесь, в хорошей компании, атмосфера была простой и теплой, я чувствовала себя хорошо.
Минут через десять я увидела Л., проходившую мимо витрины кафе. Она грустно кивнула мне и исчезла.
На следующий день после того вечера я много раз пыталась дозвониться до Л., но ее мобильник по-прежнему был на автоответчике. Вечером она прислала мне эсэмэску, чтобы сказать, что думает обо мне и позвонит, как только «прояснит ситуацию».