— Позвольте, это очевидно! Ница — огромный мир, населенный миллионами и сотнями миллионов людей. Как найти среди них психологов, чтобы удостовериться, что мы нашли Второй Фонд? Здесь же, в этом маленьком промерзшем мире, по словам нашего хозяина, все правители живут в одной деревне — Джентри. Их там не больше нескольких сотен. Среди них обязательно должно быть несколько человек из Второго Фонда. Мы должны туда наведаться, но сначала нужно встретиться со старейшинами.
Вернулся возбужденный хозяин, и они отвернулись друг от друга.
— Благородные господа, идут старейшины. Я еще раз прошу вас замолвить за меня словечко, — крестьянин угодливо поклонился.
— Непременно, непременно, — сказал Ченнис. — Это они?
В комнату вошли трое. Один из них выступил вперед, поклонился с уважением и с достоинством сказал:
— Досточтимые господа, нас ждет машина. Окажите нам честь: проследуйте с нами в Совет.
4. Двое мужчин и старейшины
Старейшины той местности Россема, где оказались Притчер и Ченнис, представляли собой не совсем то, что подразумевается под словами «деревенские старейшины». Они на самом деле были старше, чем управляемое ими население, но были более властными и менее простодушными, чем можно ожидать от крестьянина.
Они были насквозь пропитаны чувством собственного достоинства; гостям стало казаться, что это основное качество старейшин.
В позах мыслителей они сидели за овальным столом. Для большинства из них лучшая пора жизни давно миновала, но было несколько лиц, обрамленных аккуратными бородками, свидетельствовавших о том, что название «старейшины» — скорее символ уважения, чем обозначение возраста. Обед, служащий больше ритуалом, чем средством насыщения, проходил в полном молчании.
После обеда наиболее уважаемые из старейшин выступили с краткими приветствиями в адрес гостей — настолько краткими, что трудно назвать их выступлениями, — и обстановка стала менее официальной. Достоинство, с которым полагается встречать гостей издалека, наконец, уступило место исконным крестьянским качествам: дружелюбию и любопытству.
Старейшины столпились вокруг гостей и засыпали их вопросами.
Они спрашивали, трудно ли управлять космическим кораблем, сколько требуется для этого человек; можно ли поставить лучшие моторы в россемские машины; правда ли, что в других мирах редко идет снег; сколько народу живет в том мире, откуда они прилетели; далеко ли находится их мир; так ли он велик, как Ница; из чего соткана их одежда и почему она блестит, как металл; почему они не носят меха; каждый ли день они бреются; какой камень в кольце у Притчера…
Почти все вопросы адресовались Притчеру; как старшего по возрасту, его сочли старшим по положению. Генералу ничего не оставалось делать: пришлось подробно отвечать. Он чувствовал себя, как среди детей, его обезоруживало бесхитростное любопытство, с которым эти люди задавали вопросы.
Они смотрели на генерала такими жадными глазами, что он не мог оставить чей-либо вопрос без ответа.
Притчер сообщил, что кораблем управлять нетрудно, что численность экипажа зависит от величины корабля: иногда нужно десять человек, а иногда достаточно одного; сказал, что не знает устройства двигателей, установленных на россемских машинах, но уверен, что его можно усовершенствовать; объяснил, что во всех мирах разные климатические условия, что в его мире живет несколько сот миллионов человек, но этот мир гораздо меньше Ницы; что их одежда соткана из силикопластовых волокон, что металлический блеск ей придан с помощью определенной ориентации поверхностных молекул; что им не нужен мех, поскольку одежда искусственно подогревается; что они бреются каждый день, что камень в его кольце — аметист, что…
Вопросы продолжались, Притчер отвечал, умиленный наивностью старейшин.