На вид губернатор Россема не был страшен. Его глубоко посаженные глаза, окруженные сетью морщин, глядели пронзительно, но сквозь темно-русые волосы просвечивала лысина, а свежевыбритый подбородок был мал, мягок и, согласно лженауке об определении характера по чертам лица, слаб.
Притчер решил смотреть губернатору не в глаза, а на подбородок, хотя не был уверен, что это поможет. Он не надеялся, что ему вообще что-либо поможет.
Губернатор заговорил высоким голосом, безразлично:
— Добро пожаловать в Ницу. Мир вам. Вы не голодны? — и махнул изящной, опутанной синими венами рукой в сторону П-образного стола.
Гости поклонились и сели с внешней стороны перекладины буквы «П». Губернатор сел с внутренней стороны перекладины, вдоль ножек расположились старейшины.
Губернатор говорил короткими, отрывистыми фразами: хвалил блюда, приготовленные из ввезенных из метрополии продуктов (блюда действительно были тонкие, но не более вкусные, чем простая деревенская пища), сетовал на погоду, пытался вызвать гостей на разговор о космических путешествиях.
Ченнис говорил мало, Притчер молчал.
Наконец, подали десерт из каких-то тушеных фруктов. Расправившись с ним, губернатор откинулся на спинку стула. Его маленькие глаза блеснули.
— Я наводил справки о вашем корабле. Хотел оказать вам помощь в его осмотре и, возможно, ремонте. Мне сказали, что его местонахождение неизвестно.
— Верно, — небрежно бросил Ченнис. — Мы оставили его в космосе. Это большой корабль, оснащенный всем необходимым для длительных полетов и обороны от возможного нападения. Мы подумали, что, стоя у всех на виду, он может вызвать у людей сомнения относительно наших мирных намерений. Мы вышли к вам лишь вдвоем и без оружия.
— Весьма дружественный акт, — заметил губернатор без особой уверенности. — Вы говорите, корабль большой?
— Ваше Превосходительство, это не военный корабль.
— Хм… Откуда вы?
— Из маленького мира в секторе Сантэнни, Ваше Превосходительство. Это очень незначительный мир, вы даже можете не знать о его существовании. Мы хотели бы завязать с вами торговые отношения.
— Хм… Что вы можете продать?
— Машины, Ваше Превосходительство. В обмен на мех, лес, зерно.
— Хм… — губернатор колебался. — Я слабо разбираюсь в торговле. Возможно, нам удастся прийти к соглашению, выгодному для обеих сторон, но сначала мне хотелось бы увидеть ваши документы. Прежде чем начинать с вами переговоры, мое правительство потребует от меня подробных сведений о вас. Кроме того, мне нужно осмотреть ваш корабль, иначе вас не пропустят в столичный мир.
Ответа не последовало, и губернатор повторил, теперь уже ледяным голосом:
— Мне необходимо осмотреть ваш корабль.
Ченнис рассеянно ответил:
— К сожалению, в настоящий момент корабль проходит ремонт. Если, Ваше Превосходительство, вы согласны подождать сорок восемь часов, вы сможете его осмотреть.
— Я не привык ждать.
Впервые за все время Притчер решился посмотреть губернатору в глаза. У него перехватило дыхание. Притчеру казалось, что он тонет, но тут губернатор перевел взгляд на Ченниса. Тот сказал, как ни в чем не бывало:
— Раньше, чем через сорок восемь часов, корабль посадить нельзя. Мы безоружны. Неужели вы сомневаетесь в честности наших намерений?
После долгого молчания губернатор резко сказал:
— Расскажите мне о своем мире.
На этом неприятные вопросы кончились. Губернатор, исполнив свои официальные обязанности, потерял к гостям интерес и слушал вполуха.
Вернувшись после аудиенции в свою комнату, Притчер решил проверить себя. Затаив дыхание, он осторожно «прощупывал» свои эмоции. Он не нашел в себе перемен, но должен ли он их найти? Ведь не чувствовал он себя другим, когда его обратил Мул. Все казалось вполне естественным и даже больше: казалось, что так и должно быть.
Притчер предпринял эксперимент.
Мысленно он крикнул: «Второй Фонд должен быть обнаружен и уничтожен!» Честная ненависть возникла в его душе с этими словами. Чистейшая ненависть, без тени сомнения.
Тогда Притчер заменил слова «Второй Фонд» словом «Мул». Его охватил ужас.
Что ж, пока все в порядке.
А вдруг на него повлияли по-другому, как-нибудь незаметно? Может, в нем произошли какие-то перемены, которых он не замечает именно потому, что они произошли?
Этого не узнать.
Однако, он по-прежнему верен Мулу. Если это не изменилось, остальное не имеет значения.
Притчер вернулся к действительности. Ченнис что-то делал в своем углу комнаты. Притчер небрежно потеребил большим пальцем браслет-передатчик.
Получив ответ, он почувствовал величайшее облегчение, а вслед за ним — чуть ли не слабость.
На суровом лице генерала ничего не отразилось, но душа пела от радости. Ченнис поднял на Притчера глаза, еще не зная, что фарс закончился.