Основатели

— Ничем не могу помочь. У меня нет достаточных познаний в психоистории, чтобы научно обосновать то, что я только что сказал. Вы и сами знаете, что на Термине нет квалифицированных психоисториков, как нет и трудов, проливающих свет на эту область науки. Совершенно ясно, что Селдон не хотел, чтобы на нашей планете нашлись специалисты, которые могли бы заранее разобраться в надвигающейся ситуации. Он хотел, чтобы мы шли вперед вслепую, и в результате двигались в правильном направлении — согласно законам психологии толпы. Я ведь в свое время уже говорил вам, что мы не знаем, к чему движется Термин, с тех пор как я выставил с нашей планеты анакреонцев. Я поставил перед собой задачу сохранять равновесие сил — только и всего. И лишь позднее, как мне показалось, я уловил некую систему в ходе развития событий. Но я сделал все возможное, чтобы не воспользоваться своими знаниями. Если бы я начал действовать, опираясь на них, весь план Селдона мог бы рухнуть.

Верисов задумчиво кивнул.

— Я присутствовал при столь же запуганных спорах в храмах Анакреона. Но как вы думаете определить тот момент, когда настанет время переходить к действиям?

— Он уже определен. Вы ведь сами только что сказали, что как только крейсер будет отремонтирован, ничто больше не сможет удержать Виениса от нападения на нас. Альтернативы уже не будет.

— Да.

— Хорошо. Это то, что касается внешнеполитического курса. А что касается внутренней обстановки на Термине, то, я думаю, вы также согласитесь со мной, что после ближайших выборов к власти придет новый, воинственно настроенный Совет, и он начнет активные действия против Анакреона. Здесь тоже нет альтернативы.

— Согласен.

— А раз нет альтернативы — значит, наступает кризис. Но я все равно беспокоюсь.

Мэр выдержал паузу. Верисов тоже хранил молчание. Медленно, с неохотой Хардин заговорил снова:

— Мне пришло в голову, что и внутренняя, и внешняя напряженность должна была возникнуть одновременно — по плану Селдона. А на самом деле существует разрыв в несколько месяцев. Виенис, скорее всего, нападет на нас весной, а до выборов еще целый год.

— По-моему, это несущественно.

— Не знаю. Возможно, это связано с неизбежными погрешностями в расчетах, но не исключено и то, что тут повлияла и моя осведомленность. Я всегда старался действовать так, чтобы мои прогнозы не сказывались на ходе событий, но разве можно быть вполне уверенным, что это у меня получилось? И к каким результатам может привести это несоответствие? По крайней мере, я принял одно решение.

— И какое же?

— Когда начнется кризис, я полечу на Анакреон. Хочу быть в центре событий, когда… Впрочем, достаточно. Уже поздно. Предлагаю отправиться куда-нибудь и приятно провести вечер. Мне необходима разрядка.

— Тогда устроим это здесь, — ответил Верисов. — Мне не хочется, чтобы меня узнали. Можно догадаться, какие выводы сделают из этого члены новой партии, которую организуют ваши ненаглядные советники. Так что прикажите подать коньяк.

Хардин так и сделал, но коньяка заказал немного.

3

В те давние времена, когда в Империю входила практически вся Галактика, Анакреон считался самой богатой префектурой Периферии, а дворец вице-короля посещали многие Императоры. И почти все они хоть раз испытывали свое охотничье искусство, садясь в скоростной воздушный катер с игольчатым ружьем в руках и вступая в единоборство с пернатой летающей крепостью, известной под названием птицы ниак.

Прошло время, и величие Анакреона кануло в Лету. Дворец вице-короля лежал теперь в руинах, и среди развалин гулял ветер — за исключением одного крыла, восстановленного рабочими с Термина. И ни один Император не посетил Анакреон за последние двести лет.

Но охота на ниака по-прежнему оставалась королевским спортом, а острый глаз и умение обращаться с игольчатым ружьем по-прежнему считались основными обязательными достоинствами анакреонских монархов.

Леопольд Первый, король Анакреонский и владелец Внешних территорий — что обязательно добавлялось к его титулу, хоть и не соответствовало действительности — неоднократно доказывал свою доблесть в этом деле, хотя ему не исполнилось еще и шестнадцати. Своего первого ниака он убил в тринадцать лет, десятого — сразу по восшествии на престол, а сейчас он возвращался с охоты на сорок шестую птицу.

— К совершеннолетию я убью пятьдесят ниаков! — торжествовал он. — Никто не сможет сравниться со мной!

Но придворные не заключают пари и не вступают в состязания с королями, потому что в этом кроется смертельная опасность — выиграть. Поэтому никто его вызов не принял, и король удалился для переодевания в отличном настроении.

— Леопольд!

Это был единственный голос, который мог заставить его остановиться — и король остановился. Он раздраженно обернулся.

В дверях его покоев стоял Виенис, хмуро глядя на своего юного племянника.

— Отошли их, — потребовал он, нетерпеливо махнув рукой в сторону придворных, — и побыстрее.

Король резко кивнул, и двое придворных, поспешно кланяясь, попятились вниз по лестнице. Леопольд вошел в дядину комнату.