Основатели

Виенис неодобрительно покосился на охотничий костюм племянника.

— Тебе предстоят куда более важные дела, чем охота на ниаков — и очень скоро.

Повернувшись, он подошел к письменному столу. С того времени, как он стал слишком стар для бьющих в лицо порывов ветра, опасных кульбитов на расстоянии крыла от ниака, вхождения в штопор и стремительных виражей на воздушном катере, подчиняющемся чуть заметному движению ноги, он с неодобрением относился к любому виду спорта.

Леопольд отлично знал причину кислой мины дяди и не без злорадства начал восторженно рассказывать:

— Эх, жаль, вас не было со мной, дядюшка! Мы подняли одного в лесах Самии — это было настоящее чудище! Мы два часа гонялись за ним по территории почти в семьдесят квадратных миль — и в конце концов я зашел со стороны Солнца, — руки его двигались, словно он снова оказался за рулем своего катера. — Я поднырнул, поймал его на вираже — и прямо под левое крыло, почти в упор. Его это разозлило, он кувыркнулся вбок. Я — за ним, взял левее, выждал, пока он бросится вниз — так и случилось — он пошел вниз. Он был в крыле от меня — и тогда я сделал финт…

— Леопольд!

— В общем, я его прикончил.

— Я в этом и не сомневался. А теперь — послушай, наконец!

Пожав плечами, король подошел к столу, взял лерский орех и принялся грызть его вовсе не по-королевски. Взглянуть дяде в глаза он не осмелился.

— Сегодня я был на корабле, — бросил для начала Виенис.

— На каком корабле?

— Существует только один Корабль. Тот самый. Тот, который ремонтируют люди Фонда — для нашего флота. Старый имперский крейсер. Теперь понял?

— А, этот? Я же говорил, что Фонд отремонтирует его, если ты попросишь. Эти твои сказки о том, что они хотят на нас напасть — полная ерунда. Если они действительно собираются напасть, то зачем им ремонтировать для нас крейсер? Ты ведь сам понимаешь, что в таком случае это было бы бессмысленно.

— Ты дурак, Леопольд!

Король, только что разделавшийся с одним лерским орехом и уже собиравшийся приняться за другой, покраснел.

— Послушайте, — капризно и со злостью произнес он, — вы забываетесь! Вам не следует так меня называть. Ведь вам известно, что через два месяца я стану совершеннолетним.

— Да, и ты вполне в состоянии взять на себя все королевские обязанности. Если бы ты уделял общественным делам хотя бы половину того времени, которое ты уделяешь охоте на ниаков, я бы с чистой совестью отказался от регентства.

— К данному случаю это не имеет никакого отношения. Хоть вы и регент, и мой дядя, я все же король, а вы — мой подданный. И вы не имеете права называть меня дураком, так же, между прочим, как и сидеть в моем присутствии. Я не давал вам разрешения садиться. По-моему, вам следует осторожнее вести себя, иначе я буду вынужден принять соответствующие меры.

Виенис холодно посмотрел на него.

— Может быть, вы желаете, чтобы я называл вас «ваше величество»?

— Да!

— Отлично! Так вот, вы дурак, ваше величество!

Его черные глаза горели под лохматыми бровями. Молодой король медленно сел. На какое-то мгновение во взгляде регента мелькнуло сардоническое выражение, но тут же исчезло. Его полные губы растянулись в улыбке, и рука опустилась на плечо короля.

— Ладно, Леопольд. Мне действительно не следовало говорить с тобой так жестко. Иногда бывает нелегко соблюдать все приличия, когда тяжкое бремя обстоятельств… ну, ты ведь понимаешь?

Хотя слова Виениса и звучали примирительно, взгляд его отнюдь не стал мягким.

Леопольд неуверенно произнес:

— Да, я понимаю, государственные дела чертовски сложны…

Не без страха он гадал, не обрушатся ли сейчас на него нудные и бессмысленные подробности итогов торговли со Смирно за этот год или пересказы бесконечных и безрезультатных споров о судьбе малонаселенных миров Красного Тоннеля.

Виенис заговорил снова:

— Мальчик мой, я давно собирался поговорить с тобой об этом — наверное, так и надо было сделать — но скучные подробности управления государством всегда были чужды твоему юношескому темпераменту.

Леопольд кивнул:

— Да, вы правы…

Прервав его, дядя продолжил твердым голосом:

— Но через два месяца ты станешь совершеннолетним. Более того, в трудные времена, которые сейчас наступают, тебе придется посвящать все свое время активной государственной деятельности. Ведь ты станешь королем, Леопольд.

Леопольд снова кивнул, но лицо его ничего не выражало.

— Будет война, Леопольд.

— Война?! Но ведь мы заключили перемирие со Смирно…

— Не со Смирно. С самим Термином.

— Но, дядя, они же согласились отремонтировать крейсер. Ты сам говорил…

Он замолк, словно поперхнувшись, когда увидел, как скривились губы Виениса.