Основатели (СИ)

— Погоди, Реувен, — сказал Элазар. — Ту ведьму Ноэл сжег, верно? Она была невежественной деревенской колдуньей и наверняка не знала, как защититься от огня. Но мы-то с тобой знаем. К тому же, вполне вероятно, что сожженная ведьма в действительности ведьмой не являлась, а лишь обманывала себя — или других. Ты же знаешь, есть такие магглы — особенно женщины — которые выдают себя за колдунов и верят, что по ночам они летают по воздуху верхом на козлах и кочергах, в то время как всё это не более чем плод их больного воображения. А есть и такие, кто притворяется колдуном ради наживы, чтобы запугать и обобрать односельчан. Возможно, та женщина, которую сжег Ноэл, и вовсе не обладала никакими магическими способностями. Вот почему Ноэл из Лонгботтома смог ее одолеть.

Реувен покачала головой.

— Но Эшбаал Блэк и другие торговцы с Косого рынка были настоящими магами, — возразила она, — и тем не менее не смогли себя спасти.

Наступило тягостное молчание. Они шли, бездумно глядя вперед, на тускло белеющую в сумерках дорогу, и каждого одолевали тревожные мысли. Деревня, опустошенная чумой, являлась им теперь призраком чего-то еще более ужасного, которое ждало их впереди; словно все их кошмары и опасения стянулись и слились воедино в скопище запертых лачуг, смердящих мертвечиной. Мрачный призрак Ноэла из Лонгботтома вставал над ними — и Годрик видел перед собой его горящие безумной решимостью белые глаза и слышал предсмертные крики несчастного колдунчика, сожженного заживо.

— Смотрите, смотрите! Он идет за нами! — послышался голос Бени.

Годрик содрогнулся: на какое-то мгновение он подумал, что Бени говорит о Ноэле. С колотящимся сердцем он повернулся и посмотрел туда, куда указывал Бени — и увидел облезлого пса из чумной деревни. Тот трусил за ними, прихрамывая, держась на почтительном расстоянии; боязливо пригибал голову к земле и время от времени останавливался, тревожно оглядываясь на деревню.

— Видишь, что ты натворил, недоумок, — со злостью сказал Элазар Бенциону. — Из-за тебя эта паршивая псина увязалась за нами.

Пока на фоне багрового неба темнели очертания деревни, пес следовал за путниками, неуверенно помахивая хвостом — но стоило деревне скрыться из виду, как он остановился. Похоже, псу хотелось отправиться с ними, но он никак не мог на это отважиться — переступал с ноги на ногу, смотрел то назад, на деревню, то на удаляющуюся повозку, тяжело дышал, вывалив язык из пасти. Потом, как будто решившись, пробежал немного вперед, но всё замедлял и замедлял шаг и, наконец, сел на дорогу, с тоской глядя вслед уходящим путникам.

Когда Бени оглянулся, пес всё еще сидел на пустынной дороге — черное пятно в пустоте. Он не двигался, не лаял — просто смотрел им вслед. И вдруг, подняв голову к совсем уже потемневшему небу, завыл — долго, отчаянно, будто плакал; и в этом вое для Бени навсегда воплотилось всё страдание, которое неспособно вместить в себя сердце человеческое.

========== Глава 9. Лес ==========

Дорога вела через лес. Бени, никогда прежде не бывавшему в настоящем лесу, было страшновато и в то же время любопытно. Он с интересом оглядывал деревья, такие высокие, что, если поднять голову и долго смотреть на их кроны, захватывало дух; на толстые стволы, темные, узловатые, обвитые плющом; на дупла, из которых, как казалось фантазеру Бени, на путников настороженно зыркали чьи-то глазки. Они давно миновали опушку, и солнце, еще вовсю светившее за пределами леса, постепенно начало меркнуть, скрываясь за густыми древесными кронами. В лесу было зябко и сыро, пахло землей и прелыми прошлогодними листьями. Часто слух Бени улавливал какие-то шорохи, возню и бормотание где-то неподалеку, но ни один зверь не подходил к дороге, хотя иногда Бени казалось, что он различает неясные силуэты в зеленой полутьме леса. Было очень тихо, только ухала сова (или не сова — городской мальчик не знал голосов птиц), скрипели колеса повозки, фыркали, втягивая ноздрями незнакомые лесные запахи, кобыла и одер, Элазар разговаривал с Реувен. Они на несколько шагов отстали от остальных и вполголоса препирались друг с другом.

— Это просто уму непостижимо, Эли! — говорила Реувен, как всегда волнуясь из-за спора куда больше, чем сдержанный Элазар. — Как ты, выкрест, порвавший с общиной чистокровных волшебников ради служения маггловскому лорду, можешь быть столь нетерпимым к магглорожденным?!