Основатели (СИ)

— Чем это тебе не угодило мое имя?! — мгновенно вскинулась колдунья. — Поглядите-ка, взяли себе обыкновение потешаться над моим именем! А как корова не доится или дитё захворает — так сразу ко мне бежите, и ничего, моим именем не гнушаетесь! Коли желаете знать, Хаффлпафф — это всего-то мое прозванье; а Хельгой нарек меня мой батюшка, он у меня был из лохланнахов, или, как еще говорят, викингов. Матушка-то моя родом из благословенной земли Эйре; она была знахаркой, умела ворожить и предсказывать судьбу, а заодно и врачевала, — принялась рассказывать Хельга (похоже, колдунья была гневлива, но отходчива). — Случилось так, что на здешние места повадились нападать Белые Чужеземцы на парусных ладьях: грабили дома и церкви, крушили всё что ни попадя, забирали награбленное на свои корабли и уплывали прочь. И вот в один из таких набегов потерпели они поражение от наших воинов, и пришлось им бежать к своим ладьям, бросив на берегу убитых и раненых; а моя мамаша, дернул же ее черт, возьми да и подбери одного из раненых лохланнахов. Долго она его выхаживала, заговаривала его раны, поила целебными отварами; а как окреп он и встал на ноги, так уплыл обратно в земли своих сродичей — и поминай как звали. Матушка моя в ту пору уже была мною брюхата; понятно, она не желала, чтобы папаша мой уходил, и потому наложила заклятье на его латы и меч — такое, что не мог он ни поднять их, ни унести. Да только всё без проку: в конце концов, он прямо так, бросив латы и меч, убег. Я на него не в обиде: видать, такой он был человек, перекати-поле, не сиделось ему на одном месте… Да и у матушки моей норов был, я вам скажу… от нее не то что без меча — без портков убежишь куда глаза глядят, — Хельга рассмеялась. — А батюшка мой, прежде чем утек, завещал матушке назвать дитя, коли парень родится, Хельги, а коли девка — Хельга; и матушка, пусть и шибко на него осерчала за его побег, всё же волю его исполнила. Потому-то я и зовусь Хельгой, а Хаффлпафф меня уже после прозвали. А вот и мой дом, — возвестила она. — Значит, полпути пройдено. Отсюда до другого берега болота — рукой подать.

Реувен, после предостережения колдуньи старательно смотревшая только себе под ноги, подняла голову и увидела маленькую, сложенную из камня хижину с тростниковой крышей. Хижина стояла на островке посреди болота — побольше того, на каком они остановились этой ночью. Рядом, в сарайчике, возились и хрюкали свиньи, а в крохотном огородике перед домом колдовские травы росли вперемежку с брюквой и репой. На огороде возилось странное существо — гном не гном, гоблин не гоблин, — лопоухое, остроносое, тощее, одетое в мешок, в котором проделали дырки для головы и рук. Завидев людей, существо бросило свою работу и юркнуло в свинарник.

— Это Фанки, мой домовой эльф, — объяснила Хельга. — Парнишка он неплохой, работящий, да больно стеснительный: увидит чужих — сразу прячется. Робкий он очень, всего боится. А вот его женка Нойзи совсем из другого теста. Эту ничем не проймешь! Чуть что не по ней — так она давай куролесить: то всю соль в варево высыплет, то огонь в очаге золой забросает, то горшки перебьет; пока угомонится, весь дом перевернет вверх дном. Но вы не подумайте худого, так-то Нойзи вовсе незлоблива, а когда она в хорошем настроении, так вообще цены ей нет: и поесть приготовит, и пол чисто выметет, и очаг почистит, и котелки выскоблит так, что всё сверкает — любо-дорого поглядеть. Она, видать, уже стряпать принялась — вон дымок вьется.

И верно: чем ближе путники подходили к хижине, тем явственнее они ощущали аппетитный запах мяса, овощей и душистых трав, плывущий над болотом. И пусть у них самих еще остались кое-какие припасы, Реувен и ее спутники с тоской вспомнили, как давно они не ели настоящей — а не походной — еды, да еще и с пылу с жару.

— Послушай, добрая госпожа, — обратился к Хельге Крауч, — дозволь спросить, а большая ли у тебя семья? Может, ты приютишь на одну ночь бедных путников, усталых и замерзших? Негоже нарушать добрый обычай гостеприимства. Недаром говорят: кто странника приютит, тому Бог семь грехов простит.

— Семь грехов! — хмыкнула Хельга. — Да у меня столько, кажись, и не наберется! — она расхохоталась глубоким грудным смехом. — Пустить-то не жалко, места всем хватит, домишко у меня только снаружи маленький, хе-хе. Да только накладно мне угощать такую ораву. Как говорится, будете хлебать малой ложкой. Эй, Нойзи! — крикнула Хельга перед хижиной. — Нойзи! Дверь отворяй, хозяйку впускай!