Основная операция

— Шайтан вай-каллэ! — прошипел Дунда, безуспешно дергая круглую ручку. Он уже представлял интимные изгибы теплого женского тела и ощущал приятное напряжение в штанах, которое диктовало вполне определенную логику действий. Внезапная преграда заставляла искать какой-то выход, преодолевать препятствие, думать, а это не соответствовало общему настрою, а потому вызывало крайнее раздражение и злобу. Он с силой замолотил кулаком в обитую рейкой поверхность.

— Ты что! — напарник рванул его за плечо. — Людей собрать хочешь? А ну, тихо!

Волк нагнулся, пытаясь определить, можно ли ножом отжать язычок замка. Но дверь оказалась подогнанной плотно, и узкая щель не оставляла надежды на успех.

— Подождем. Кто-то будет входить или выходить…

Он не успел договорить, как дверь подъезда с шумом распахнулась.

— Стоять на месте! Не шевелиться! — резкая команда пригвоздила обоих к покрытому кафелем полу.

На пороге стоял лейтенант милиции. И грубый окрик, и выражение решимости на лице, и напрягшаяся в кармане шинели рука показывали, что он заглянул сюда не случайно.

— Что случилось, дорогой? Что мы такого сделали? Нас уже пятый раз останавливают! Или теперь в Москве такие порядки? — пошел в наступление Волк, но не зарываясь: говорил с почтением, резких движений не делал и даже изобразил довольно натуральную улыбку.

— Документы! — приказал лейтенант. Это был местный участковый. Только что какая-то женщина сообщила ему о двух подозрительных кавказцах, вошедших в подъезд номенклатурного дома. А от них всего можно ожидать — ориентировки пестрят сообщениями: квартирная кража, разбой, грабеж, изнасилование… И везде «лица кавказской национальности»! Надо действовать осторожно и держать ухо востро.

— И документы пять раз проверяли, — подчеркнуто смирно сказал Волк, доставая паспорт с вложенной справкой о регистрации. Он не очень испугался. Милиционер был один, к тому же обычный, а не омоновец, про которых ходило много устрашающих слухов.

Лейтенант раскрыл паспорт, посмотрел справку. Вполне легальный чеченец. Хотя рожа бандитская, но за рожу привлекать к ответственности нельзя. Да и проверяли его…

— Что здесь делаете? — контрольный вопрос должен был определить дальнейшие действия.

— К Пилотникову пришли, — пояснил Волк. — К Плотникову. Все время не правильно говорю.

— К Николаю Сергеевичу? — переспросил участковый. Он знал, что жилец из двадцать седьмой квартиры ответственный работник внешней торговли и часто живет за границей. Его гостем не мог быть всякий шалопай.

Волк кивнул.

— Мой отец с ним в Иране работал. Теперь послал, чтобы переводчиком устроил в министерство. Я шесть языков знаю.

«Образованный, еб твою мать! — раздраженно подумал милиционер. — Институт за бабки окончил, в министерство за бабки попадет и будет как человек по заграницам разъезжать. А по виду все равно: как был зверем, так зверем и остался…» Последней фразой он успокаивал сам себя, ибо попал в столицу по лимиту, жил в общежитии, поступить на юрфак не мог и был обречен всю жизнь тянуть лямку на низовой грязной и опасной работе.

— Николай Сергеевич в командировке, одна жена дома, — процедил лейтенант, возвращая паспорт.

— Вах, не повезло! — огорчился Волк. — Тогда мы пойдем. Она нас сильно не любит — и отца, и меня. Говорит, мы мужа спаиваем! А какой спаиваем, просто у нас принято выпивать при встрече. У вас ведь тоже такой обычай?

Участковый вспомнил вечно унылую физиономию жильца и чуть заметно улыбнулся. Оказывается, ему тоже свойственны человеческие слабости!

— До встречи, лейтенант. Мы еще придем к Николаю Сергеевичу, попозже.

Волк направился к выходу. Дунда шагнул следом, но участковый придержал его за рукав.

— А твои документы?

Дунда вытащил затертый паспорт.

— Братишка только приехал, зарегистрироваться не успел, — упреждая вопрос о справке, пояснил Волк. — Сейчас в гостиницу поедем, там документ выдадут.

Участковый не торопился отдавать паспорт. С одной стороны, вроде бы все в порядке, с другой — несмотря на гладкие байки, эти звери ему явно не нравились. Их следовало обыскать, доставить в отделение и тщательно проверить. Но… Кто знает, что у них на уме и что под одеждой… А он один, и рука, грозно засунутая в карман, сжимает собственные пальцы: после того, как сержант Петков по пьянке потерял пистолет, начальник приказал выдавать оружие только на задержания.

Пауза затягивалась, формально участковый инспектор лейтенант Хлынов выполнил свои обязанности и сделал все, что необходимо в подобных случаях. Если бы он был роботом, никто и никогда не смог бы обвинить его в нарушении установленных правил. Но лейтенант Хлынов являлся человеком разумным и обладал интуицией, чем давал роботу сто очков вперед. Он понимал, что проверка подозрительных лиц проведена поверхностно и если исполнять свои обязанности так, как положено, то надо довести ее до конца. Но, кроме интуиции, Хлынов имел чувство самосохранения и тем проигрывал роботу вчистую.