Основная операция

Карпенко почувствовал безотчетную тревогу. Не дожидаясь лифта, он бросился вверх по лестнице. Тренированные мышцы легко несли массивное тело. Пролеты сменялись площадками, площадки — следующим пролетом. На бегу расстегнув пальто, он сунул руку под пиджак, привычно нащупал висящий под мышкой рукояткой вперед «ПМ», расстегнул ремешок, удерживающий в ножнах «НРС». Когда-то в учебном центре он проходил специальную полосу препятствий: надо было взбежать на пятый этаж, пройти заваленный муляжами изувеченных трупов чердак, по тросу спуститься вниз, отбить нападение трех «противников», отстреляться по движущейся мишени и запрыгнуть в несущийся на полной скорости грузовик. Это было давно, но то, что он делал всю последующую жизнь, мало отличалось от задач тренировочных упражнений. Разве только степенью реальности. В жизни все делалось взаправду. И сейчас Карпенко был готов к любому развороту событий. Ему не требовалась подмога, не нужна милиция, группы прикрытия и захвата. Он сам по себе являлся мощной боевой единицей и когда-то приравнивался к взводу моторизированной пехоты вероятного противника.

— Не надо, она сама разденется! — рыкнул Волк, тяжелым взглядом гипнотизируя свою жертву. Он всегда испытывал комплекс неполноценности перед красивыми, знающими себе цену женщинами. Чтобы компенсировать это чувство ущербности, он хотел добиться полного подчинения.

Дунда все же стянул остатки блузки и бросил на пол. Вид обнаженной до пояса и полностью деморализованной Наташи распалил его до предела. Чего тут ждать? Он не понимал, чего добивается Волк, но проволочки вызывали у него животную ярость. Грубо вцепившись в платиновые волосы, он потащил женщину за собой. Мимо накрытого стола, за которым можно славно поесть и выпить — потом, когда эта шикарная баба, привязанная к кровати и использованная по несколько раз, будет ждать своей участи. Мимо наполненной хрусталем и фарфором старинной «хельги», по которой Дунда с непонятным остервенением ударил кастетом. Мимо огромного японского телевизора, который разбился с глухим, словно граната в подвале, взрывом кинескопа. Осколками поцарапало руку, и Дунда, зализывая кровь, вошел наконец в спальню, бросил Наташу на широкую кровать и распорол острыми шипами несколько подушек.

Пух и перья летали по комнате, создавая привычную атмосферу погрома, к которой Дунда подсознательно и стремился, потому что именно в ней чувствовал себя, как рыба в воде.

— Снимай все, сука! — невооруженной ладонью он с размаху ударил женщину по лицу.

— Ты чего здесь командуешь?! — зло спросил Волк по-чеченски. Он стоял на пороге и держал в руке взведенный «таурус». Ствол револьвера был направлен Дундс в живот. Второй раз за сегодняшний день.

— Разве ты здесь главный? Кто тебя в Москве оставил, кто сюда привел?

В гортанной речи Наташа различила только слово «Москва». Она плохо осознавала происходящее и хотела одного — чтобы этот кошмар поскорей закончился. Разнузданная агрессивность бандитов внушала парализующий животный страх. Руки и ноги были как ватные. Она не могла не только сопротивляться, но даже думать о сопротивлении.

— Мы оба главные! — примирительно ответил Дунда и вытер обслюнявленный подбородок, оставив на нем следы крови. — Нам что, бабы не хватит? Убери пушку! Хочешь первым — давай, мне все равно.

— То-то, — перейдя на русский, сказал Волк и подошел к кровати.

Квартира с цифрой «27» располагалась справа, дверь выглядела, как всегда, мирно, и Карпенко на миг подумал, что ошибся: мало ли к кому могли спешить невоспитанные кавказцы, вовсе не обязательно связывать их с остановкой поезда под Гудермесом. Однако обостренная интуиция подсказывала, что тревога не напрасна. Он приник к двери ухом — ничего не слышно. Универсальный набор отмычек позволил за несколько минут справиться с замками, но войти в квартиру помешала цепочка. Сквозь открывшуюся щель Виталий заглянул в прихожую. Осколки зеркала и разорванная блузка сказали ему все, что требовалось.

В квартире находились враги. Двое.

Чтобы не тратить времени, он не стал расстегивать брючный ремень, а попросту перерезал его и снял ножны. Они имели приспособление для резки колючей проволоки. Карпенко не знал, удастся ли им перекусить цепочку, но другого варианта не было. Отогнув шарнирный рычаг, он просунул инструмент в щель и зажал одну сторону плоского звена между режущими кромками. Пришлось приложить большое усилие, у него вздулись вены на шее и окаменели мышцы.

Крак! Счастье, что цепочка оказалась родной, российской, из незакаленной стали. Он захватил вторую сторону, напрягся… Крак! Дверь раскрылась, и Карпенко шагнул внутрь. Руки машинально привели «НРС» в боевое положение, и, выставив нож рукояткой вперед, он бесшумно скользнул в комнату. Сервированный стол, выбитое стекло «хельги», разбитый телевизор…