Основной инстинкт

— Ба, Бог ты мой! Хейзл Добкинз!!! А мы-то с тобой беседуем о холодных следах. — Он жалостливо посмотрел на Ника и покачал головой. — Огромное спасибо, сынок. Я ничего не слышал о Хейзл вот уже многие годы.

— Ты знаешь её?

Гас фыркнул:

— Знаешь её? А то! Я не мог вышвырнуть её из своей головы долгие годы. Прекрасная маленькая домохозяйка… три маленьких ребёнка… замечательный муж, который не ходил по сторонам. Никаких финансовых проблем. Никаких признаков умственного расстройства. Ничего.

— И?

— И в один прекрасный день малышка Хейзл просыпается, выходит на свежий воздух, смотрит на чистое голубое небо, и ей приходит в голову прикончить их всех. Понимаешь, всех! Она воспользовалась…

— Ножом для колки льда?

— Опустись на землю, сынок. Она воспользовалась разделочным ножом, полученным в подарок на свадьбу. Первым прикончила муженька. Разделала его, как индейку ко Дню Благодарения. Потом угробила троих своих детишек. Когда она закончила свою работу, всё вокруг напоминало бойню.

— О, Боже!

— Иисус не прикладывал к этому делу своей руки, Никки. Когда Хейзл вырезала всю семью, то вызвала полицию, и та обнаружила её сидящей в жилой комнате с ножом в объятиях. Ничего не отрицала, никаких признаков безумия. Вообще ничего.

— Но почему? Почему она это сделала?

Гас Моран пожал плечами:

— В том-то и вся заковыка, Ник. Никто этого не знает. Ни один психоаналитик не смог найти этому объяснений. И только Богу это известно; сама всё Хейзл растолковать этого не в состоянии. Она сказала, что не знает, почему.

— Невероятно.

— Конечно. Ты ведь тоже не можешь объяснить, какого чёрта ты тут делаешь, выпытывая из машины данные о Хейзл?

Ник быстро рассказал о своей слежке за Кэтрин Трамелл и о её контакте с Хейзл Добкинз.

— Чёрт возьми, — вздохнул Гас Моран, — с неплохими людьми она водит дружбу.

Глава девятая

На следующий день, сразу после полудня, Ник Карран вновь появился у её пляжного домика. Кэтрин Трамелл, ответившая на его звонок в дверь, была одета в крохотное плотно облегающее чёрное платьице. Ткань обтягивала её тело как вторая кожа, прекрасно оттеняя золотистые волосы и глубокие голубые глаза.

— Привет, — просто сказала она.

— Я не очень побеспокоил тебя?

— Да нет.

— Конечно, это был глупый вопрос. Ведь ничто на свете не может тебя обеспокоить?

— Почему ты не заходишь?

Она шире открыла дверь и прошла внутрь дома, приглашая его последовать за собой. Ник Карран направился за ней следом, не спуская глаз с того, как под платьем двигаются её тугие, крепкие ягодицы.

В комнате всё было точно так же, как и в прошлый раз, когда он сюда наведывался. Все, кроме одной детали — количество газетных вырезок на столике увеличилось и переросло в полную медиа-историю тернистой карьеры Ника Каррана, детектива департамента полиции Сан-Франциска. Она взяла со стола одну из вырезок, взглянула на неё и продемонстрировала ему. «ПОЛИЦЕЙСКИЕ ПЕРЕСМАТРИВАЮТ ДЕЛО КОПА-УБИЙЦЫ» — гласил заголовок.

— Я использую тебя в своём детективе.

— Твоём детективе?

— В моём детективе, в моей книге. Надеюсь, что тебе это безразлично. Тебе ведь это, правда, безразлично?

— Ха, будто есть какая-нибудь разница, безразлично мне или нет. Разве я не прав?

Она улыбнулась и ушла от вопроса так же, как боксёр уходит от серии ударов.

— Хочешь выпить? Я как раз собиралась немного вылить.

— Нет, спасибо.

Она кивнула самой себе:

— Так и есть, я совсем позабыла. Ты ведь отказался от всех своих привычек. Ни шотландского виски, ни «Джека Даньелза». Ни сигарет, ни наркотиков… — Кэтрин улыбнулась ему через плечо, — …ни секса?

Она не стала дожидаться ответа и прошла к бару — набор бутылок с различным содержимым стоял на куске мрамора, там же, в пустой раковине, находился осколок льда.

— Я хотел бы задать тебе несколько вопросов, — тихо сказал Ник,

Она взяла в руки нож для колки льда и принялась обтёсывать глыбу.

— У меня тоже есть несколько вопросов к тебе.

— Неужели?

Она колотила по глыбе, которая под её ударами тут же эакрошилась, и осколки разлетались во все стороны.

— Это для моей книги.

— У тебя есть что-нибудь против кусков льда?

— Мне нравятся неотёсанные края.

Она продолжала колотить по глыбе, раскалывая её на мелкие кусочки. Она поднимала руку вновь и вновь, снова опускала её вниз, вкладывая в каждый удар всю свою силу.

Теперь она уже закончила со льдом, отложила в сторону нож для его колки, кинула в стакан горсть ледяных кубиков и залила их «Джеком Даньелзом».

— Скажи мне, Ник, какие чувства испытывает человек, убивший другого человека, — спросила она тем же тоном, каким один домовладелец спрашивает другого: «Слушай, а что ты делаешь, чтобы избавиться от ненужной травы?»

— Какие чувства?.. А почему ты не оценишь их сама?

— Они мне неизвестны. Зато ты их знаешь. Что ты чувствовал? Могущество? Скорбь? Усталость? Бодрость? Или смесь всех этих эмоций? Или же что-то другое? Что-то, чего ты никогда не можешь испытать, прежде чем не убьёшь другого человека?

По его лицу пробежала гримаса отвращения — и к ней, и к самому себе.