Основной инстинкт

Он не проявлял никакой осторожности, когда вошел в темный подъезд здания, где располагалась его квартира, и не мешкая, устало поднялся по тускло освещенной лестнице к своей двери. Ник доставало ключ из кармана, как вдруг кто-то положил руку ему на плечо. Он подпрыгнул, будто ошпаренный.

— Господи Иисусе.

Из полумрака появилась Кэтрин Трэмелл, она смеялась над ним.

— Я напугала тебя? — спросила она, глаза ее искрились весельем. Она отлично знала, что нагнала на него страх, и это, казалось, доставляло ей удовольствие так же, как раньше на берегу, когда она напала на него.

— Никогда не подкрадывайся к мужчине, если знаешь, что он вооружен, — сказал Ник. — Так происходят несчастные случаи.

— Но я же знаю, что ты не вооружен, — проговорила она. — Ты должен был отдать оружие, когда уходил в отпуск.

Конечно, она была права. Он потрогал место под левой рукой, где обычно носил револьвер тридцать восьмого калибра. Он свыкся с ним за все эти годы. И теперь чувствовал себя раздетым.

— Я так и думала, что застану тебя врасплох, — проговорила она. У нее был бодрый, чуть ли не радостный голос. Потом она поняла, что он чем-то обеспокоен, чем-то более серьезным, чем ее неожиданное появление. — Что случилось, Ник?

— Я нашел Лизу Хоберман, — сказал он.

— Правда? И что она делает?

— Ты хочешь знать, чем занимается твоя институтская подружка, только и всего?

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Ты что, не хочешь сказать мне, что она делает? Я думала, мы больше не играем в игры.

Ник отпер дверь в свою квартиру, но не вошел в нее, а стоял в проеме, загораживая вход.

— Я тоже так думал. Я полагал, игры остались в прошлом.

— Но так оно и есть, — упорствовала Кэтрин.

— Тогда почему я услышал историю, вовсе не совпадающую с твоей? Она сказала мне, что все было наоборот, что это ты гонялась за ней, как одержимая. Она вспомнила, что ты даже стала носить такую же прическу, как у нее.

Кэтрин медленно улыбнулась.

— И ты ей поверил? Твоя доверчивость поражает меня, Ник, правда. Я была тогда жертвой. Мне пришлось обратиться в полицию студенческого городка и заявить на нее.

— Неужели ты это сделала? Ник все еще сомневался.

— Да. А ты так и не избавился от своих подозрений в том, что я убиваю людей, не так ли?

Ник не думал, что она убивает людей. Он не хотел думать, что она способна на это.

— Нет, — решительно сказал он.

— Лжец, — презрительно сказала Кэтрин, повернулась на каблуках и стала спускаться по мрачным ступеням с вызывающим апломбом и самонадеянностью знаменитой манекенщицы.

Глава девятнадцатая

«Одно из главных преимуществ того, что меня отправили в отпуск, — думал Ник, стоя в пробке перед мостом через залив, — заключается в том, что я наконец обрел свободу». Обычно они с Гасом вели с полдюжины дел одновременно, с трудом запоминая и сопоставляя детали каждого из них. Теперь, находясь в отпуске по причине неладов с психикой, Ник мог посвятить себя одному-единственному расследованию, задаче, которая интересовала его больше всего: распутыванию хитросплетений жизни Кэтрин Трэмелл. Ник уже потерял интерес к убийству Джонни Боза. Он хотел теперь разгадать Кэтрин, отделить правду от лжи, факты от вымысла.

Он успел уже сгонять этим утром через мост в Беркли; остановив машину на улице Банкрофта, он прошел в студенческий городок. Перед массивным зданием библиотеки «Доу Мемориал Лайбрэри» он встретил полицейского, у которого спросил, где находится служба безопасности университета; тот сказал, что Нику нужно заглянуть на первый этаж Колтон-Холл.

За столом сидел мужчина в годах, который прежде работал в управлении полиции Олбани. Он бы все утро мучил Ника рассказами о славных днях своей незабвенной службы, если бы Карран не сумел заставить его проникнуться безотлагательностью своего дела. Карран говорил с пожилым служакой доверительно, как полицейский с полицейским, собратом по профессии.

— Я должен привезти эту бумагу в Сан-Франциско, — сказал он. — Иначе лейтенант снимет с меня шкуру. Вы ведь знаете, мы люди военные.

Полицейский крякнул.

— Конечно, когда я служил, и у нас хватало неприятностей.

— Представляю себе.

Полицейский отвел его в архив университетской службы безопасности. Он был от пола до потолка набит старыми папками — по одной на каждое происшествие, зарегистрированное в наши дни в Беркли, в университете штата Калифорния. Среди донесений о детских драках и пивных баталиях, которые попадались под руку, были и свидетельства о более серьезных правонарушениях.

— Чем вы сказали, занимаетесь? — спросил университетский полицейский.

— Расследованием убийства, — ответил Ник.

— Я встречал ваших ребят, они больно много о себе думают. А вы не из этих зазнаек?

— Нет, — сказал Ник.

— Рад это слышать. — Полицейский остановился у одного из ящиков с документами и достал папку. — Вот оно, — сказал он, глядя на пожелтевшее дело.

— Похоже, тут оно и было.

— То есть как это было?

— Здесь лежало донесение о Лизе Хоберман — январь, 1980. Но его нет. Оно отсутствует.

— Отсутствует? Почему? Разве это библиотека?