Основы человечности для чайников (СИ)

В глазах потемнело, дыхание перехватило, но вместо ожидаемой боли Ксюха ощутила нечто совсем другое. В пальцах закололо, потом руки словно одеревенели, стали на мгновенье чужими и непослушными. Вдох — и в лёгкие ворвался поток свежего воздуха — и ещё чего-то, тоже свежего, острого, пузырящегося, как газировка, — и это было одновременно жутко и прекрасно. Нестерпимо прекрасно, до восторга жутко.

Как полёт.

Как близкая молния в грозовую ночь.

Как сбывшаяся мечта.

Как магия!

— На змею надо просто нажать или ещё что-то сделать? — быстро спросила Ксюха, боясь, что наваждение вот-вот развеется.

— А? — вскинулся Тимур.

«Это не змея, а самех», — обречённо мелькнуло в мыслях.

И одновременно туда же ворвалось яростное: «Жми!»

Ксюха даже разбираться не стала, кому какая фраза принадлежит. Просто перегнулась через голову Людвига, дотянулась — и нажала.

Символ под ладонью нагрелся почти мгновенно. Тимур так же мгновенно напрягся. Руку свело. Людвиг коротко выдохнул — и обмяк.

А одна из кровавых линий, конец которой находился совсем рядом с рукой Ксюхи, вдруг побледнела и истаяла без следа.

— Есть! — воскликнул Тимур и облизнул губы. — А ну давай, скотина, ползи обратно.

Ещё одна линия начала бледнеть.

— Ты просил следить, чтобы Людвиг не отключился… — Ксюха запоздало подумала, что надо было сперва усесться поудобнее, а потом уже врываться в чужое заклинание. Потому что сейчас она едва сохраняла равновесие в не самой устойчивой позе и даже опереться ни на что не могла. А руку тем временем сводило всё сильнее. — Так вот, он, кажется, вырубился.

— Ещё бы… Сердце бьётся?

— У него? Вроде да.

— Вытянем. Главное — не отпускай.

— Я не знаю, что я делаю… Я же ничего не делаю, просто держу.

— Вот и держи.

— У меня голова кружится, — созналась Ксюха. Она бы, конечно, перетерпела, но очень не хотелось внезапно грохнуться прямо на Людвига, не доведя дело до конца.

— Держи, — не то велел, не то взмолился Тимур.

Что делать, пришлось держать.

Держать.

Держать.

И ещё немножко…

* * *

— Да чтоб я ещё раз… — буркнул Тимур, когда последняя трещина в коже Людвига затянулась, оставив после себя только тоненький светлый шрам. Такие шрамы теперь украшали почти всю ногу — видимо, там поражение было самым глубоким и никак не хотело исчезать бесследно. — Отпускай. Можно.

— Я упаду, если сдвинусь с места. — Ксюха аккуратно, на пробу, шевельнулась — и комната сразу же поплыла вбок. Кажется, вместе с телом. — Ой… я уже…

Сознание отключилось всего на секунду, но за это время Тимур как-то ухитрился подхватить Ксюху и уложить здесь же, на полу, рядом с Людвигом.

— Всё хорошо, Ксюш, всё хорошо. Ты молодчина. Отдыхай.

— Спасибо… Вам бы тоже, наверное, полежать. — Сведённые мышцы медленно расслаблялись, в глазах начало проясняться и сразу стало заметно, что Тимур уже не просто бледный, а такой… цвета собственных обоев. Молочная белизна с серыми разводами. Даже природная смуглость не спасала.

— Мне рано. Надо ещё этого придурка в себя привести. Выдержит он на две точки, как же, экспериментатор хренов! Эй, ты живой вообще?

Людвиг не среагировал ни на оклик, ни на тычок под рёбра. Даже не моргнул.

Даже не попытался моргнуть.

Ксюха почувствовала, как внутри снова начинает скручиваться тугая пружина беспокойства. Хотелось немедленно вскочить и тряхнуть Людвига за грудки, но получилось только с трудом приподняться и дотянуться до холодной, почти ледяной руки.

— Люд… — осторожно позвал Тимур. — Да чтоб тебя! А ну очнись немедленно! Я зачем тут вообще корячился? Чтоб ещё и тебя потом хоронить⁈

Мёртвым Людвиг не выглядел, скорее — умиротворённым, сладко спящим после тяжёлого дня. Впрочем, откуда Ксюхе вообще знать, как выглядят мёртвые? В кино-то их всё равно живые актёры играют…

Пульс на руке Людвига никак не прощупывался, но это ни о чём не говорило, у себя его Ксюха тоже никогда нащупать не могла. Попыталась добраться до шеи, но Тимур оттолкнул.

— Назад! Отойди подальше. Всё нормально, живой он, просто во вторую ипостась сбежал. Сейчас починим.

Ксюха послушно отползла в сторону (с «отойти» всё ещё были небольшие проблемы) и заворожённо смотрела, как Тимур склоняется над бывшим учителем, кладёт ладони ему на грудь и вкрадчиво шепчет:

— Давай! Давай, возвращайся! Ну же, хорошая собачка…

По татуировкам снова забегали искры — возможно, в их мерцании была какая-то закономерность, но для Ксюхи оно выглядело как дичайший хаос. Такой же хаос был в мыслях, в чувствах, в душе.

Один. Сплошной. Хаос.

— А ну дыши! — рявкнул вдруг Тимур и наотмашь ударил Людвига по второй, не побитой ещё щеке.

Голова дёрнулась. Людвиг распахнул глаза и оторопело уставился перед собой, кажется, не вполне понимая, где он находится и что видит. Если он вообще хоть что-то в этот момент видел.

— Дыши, кому сказано! А то ещё и второй глаз подобью. Или нос сломаю!