Основы человечности для чайников (СИ)

Людвиг в ответ прохрипел нечто неразборчивое. Возможно, это был смех. Или какое-нибудь немецкое ругательство. Или выдох со звуковыми спецэффектами. Но даже этого хриплого, неразборчивого и едва слышного звука хватило, чтобы разлитая в воздухе тревога прекратила назойливое мельтешение и осела на пол пушистыми снежными хлопьями.

Тимур тоже осел — рядом с Людвигом, кое-как привалившись боком к подлокотнику дивана. Но командовать не перестал:

— Не лежи так. Тебе надо шевелиться. Дышать. Двигаться. Говорить.

— Щас… — в этот раз ответ даже можно было разобрать. — Сей… час… я…

— Людвиг, — всхлипнула Ксюха, бросаясь ему на шею.

Он неловко уткнулся ей в макушку, снова выдохнул что-то хриплое.

— Вставай! — велел Тимур. — Ну, давай, поднимайся, а то разлёгся тут как на пляже. Сам же знаешь, надо как можно раньше…

— Знаю. Ох… Я хвост отлежал. И руки онемели совсем. Развяжи, теперь-то можно.

— Обойдёшься! Мы всё ещё не договорили, и я всё ещё не намерен тебя отпускать.

— И как ты планируешь меня задержать, если я решу смыться? — Людвиг говорил всё лучше и честно пытался подняться, но пока что напоминал пресловутого жука, который упал и встать не может. Ксюха помогла ему хотя бы сесть, подпёрла со спины и осуждающе посмотрела на Тимура.

Тимур, в свою очередь, покосился на верёвку:

— Ну, ты же связан. И дверь заперта. Куда ты денешься-то?

— А… сейчас покажу. Ребёнок, сгоняй, пожалуйста, за соком. И печеньки захвати.

— Пять сек! — Ксюха убедилась, что прямо сейчас Людвиг не собирается падать без её поддержки, и метнулась в Дом.

Тот словно ждал её возвращения — принял нежно, уронил не на пол, а в кресло и воззрился вкрадчивой темнотой из всех углов разом. В воздухе явственно чувствовалось напряжение, даже дрова в камине трещали вопросительно и нервно.

— Всё нормально, не волнуйся. — Ксюха нежно погладила кресло по подлокотнику и побежала на кухню. — Он жив и, кажется, будет в порядке. Я попозже расскажу подробности, или сам подсмотришь. Но сейчас мне нужно вернуться.

Возвращение тоже оказалось комфортным и быстрым. Да и вообще весь путь туда и обратно занял не больше минуты: Тимур даже позу не сменил и, кажется, ни разу не моргнул — только ошалело пялился на то место, где только что сидела Ксюха.

А потом не сидела.

А теперь опять сидела.

— И ты всегда так могла? — выдавил он.

— Нет конечно. Только с тех пор как Людвиг ключ дал.

— Нет, я имею в виду сегодня. Час назад. Могла?

— Да, конечно.

— Тогда какого чёрта ты тут швырялась в волка орехами, если могла просто сбежать⁈

— Вы за кого меня принимаете, Тимур Игоревич⁈ Как я могла сбежать и оставить его без присмотра? А если бы он решил выскочить в окно — и покалечился? Или опять сознание потерял?

— Ладно. — Тимур вздохнул и повернулся к Людвигу. — А ты на кой чёрт разносил мою квартиру вместо того, чтобы переместиться отсюда магически?

— Не знаю. Не помню. Наверное, Дом не пускал.

— Какой ещё Дом?

— Умный. Видимо, решил, что если он может открыть проход по моей просьбе, это не значит, что он обязан подчиняться какой-то левой пакости, засевшей внутри меня и отдающей приказы. И, если уж на то пошло, он действительно не обязан.

— Ничего не понимаю, — сознался Тимур.

— Ну хоть какая-то в жизни стабильность — ты всё ещё тупишь, когда дело касается магии.

— Я тебе точно нос сломаю. — Тимур говорил вроде бы беззлобно, но Ксюха явственно почувствовала холодок.

И Людвиг, кажется, тоже, потому что поспешно пробормотал:

— Извини. Я по привычке. И… я, наверное, всегда был слишком резок с тобой, да?

— Не всегда. Но иногда бывало обидно. А сейчас — просто не смешно.

— Извини, — повторил Людвиг. — Ты меня одёргивай, если что. И… помоги встать, пожалуйста. Мне действительно надо немного подвигаться, чтобы не остаться на всю жизнь хромым и бесчувственным.

— А сейчас ты, можно подумать, чувствительный… — пробурчал Тимур, вздёргивая друга на ноги. — Стой смирно, я верёвку развяжу. Ксюш, руки ему освободи тоже.

— Ножик дашь? А то ты там такие узлы накрутил, что распутывать бесполезно. — Ксюха уже столько раз перескочила с «ты» на «вы» и обратно, что окончательно сбилась со счёта, но так и не поняла, какой из вариантов обращения правильный.

— Тебе — только ножницы, да и то с тупыми концами. Вон в том ящике возьми. — Тимур махнул рукой в сторону шкафа.

Ножницы, вопреки угрозе, оказались обычные, портновские, и отлично заточенные, так что вскоре Людвиг уже растирал запястья и вертел головой, разминая шею. Даже пройтись попробовал, но на первом же шаге грохнулся в объятья Тимура.

— Всё нормально, держу, — заверил тот, хотя и сам стоял не слишком твёрдо — выдохся после сеанса экстренного магического излечения. — Ну-ка давай, хотя бы до двери и обратно. Ты ногу вообще чувствуешь?

— Ну, она шевелится — уже неплохо. Ох… — Нога, конечно, шевелилась, но не очень активно, и постоянно норовила подогнуться, поэтому Людвиг больше висел на Тимуре, чем шёл. — Спасибо. Давай к дивану, а? Не могу больше.

До дивана он добрался совершенно без сил. Запрокинул голову, прикрыл глаза и удовлетворённо произнёс:

— Ничего, жить буду.