Основы языческого миропонимания

На историю табуирования некоторых пород рыб проливают свет фольклорные свидетельства, из которых, в частности, следует, что один из сыновей верховного бога обских угров Нуми-Торума — Ас-Талах-Торум, ведающий морской рыбой, — имеет облик щуки. Старший сын Нуми-Торума Полум-Торум, по преданию, разгневавшись, превратил свою невестку в сырка со словами: «Будь ты проклята, превращайся в сорогу-сырка и питайся с этих пор жидкими и твердыми человеческими испражнениями» (Гондатти Н. Л., 18886. С. 20, 26). Видимо, с этим фольклорным эпизодом связано вогульское поверье: при беременности женщина не должна есть сырка, так как от этого она и ее дети будут болеть.

В вышеприведенных запретах трудно усмотреть сколько-нибудь явные признаки, которые при желании можно было бы трактовать как проявления тотемизма. Имеющиеся в литературе сведения о родовых группах Сибири с «рыбьими» названиями тоже не несут положительной тотемной информации. А. Золотарев вслед за В. Иохельсоном и М. А. Кастреном полагает, что «окуньи люди» у самоедов назывались так по р. Окуневой, где они проживали, а «рыбий род» у юкагиров именовался так потому, что люди этой родовой группы питались почти исключительно рыбой (Золотарев А., 1934. С. 27). У эвенков-орочонов культового отношения к рыбам «не отмечено, за исключением тайменя, который в шаманской мифологии считается одним из носителей шаманской души в водной стихии» (Мазин А. И., 1934. С. 58). У народов Восточной Сибири следы представлений о рыбах-тотемах улавливаются, причем весьма нечетко, лишь применительно к налиму. В большинстве случаев запрет на ловлю налима объяснялся тем, что он человеческого происхождения (от утопленников), либо тем, что он как-то связан с хозяином воды или даже с властителем Преисподней (Окладников А. П., 1950. С. 334).

По кетской мифологии, хозяйка Нижнего мира Хоседам, попадая в водную стихию, оборачивается налимом. На нижней Оби налима — видимо, из-за «нижней» его принадлежности, — еще в XVIII в. вообще не употребляли в пищу. В. Ф. Зуев, побывавший в 1771 г. в Нижнем Приобье, писал, что у остяков летом «больших налимов около юрт валяются ужасные кучи, на которые сытые собаки даже не смотрят, но гниет рыба около юрт, видно, для одного им приятного благовония» (Зуев В. Ф., 1947. С. 35).

Там, где налим выступает как покровитель конкретного героя (в фольклоре некоторых групп бурят и тунгусов), он является обычно не родителем, а временным воспитателем уже рожденного женщиной ребенка (Окладников А. П., 1950. С. 334–335). В одном из ульчских преданий есть эпизод о рождении ребенка от связи мужчины с камбалой, но он был обычным человеком и умер, не оставив потомства.

Думается, у сибирского населения вряд ли были когда-либо в чести тотемы-рыбы. Люди во все времена, в том числе и в период господства тотемистических верований, предпочитали искать своих первопредков в привычном видимом мире, а не в холодном, мрачном и труднодоступном мире рек, озер и морей.

Птицы

Птицевидные скульптурные изображения известны в Сибири с верхнего палеолита, но практически все сибирские верхнепалеолитические фигурки птиц происходят из одного района, а именно из маль-тинско-буретских комплексов Ангары (Археология СССР. Палеолит, 1984). Любопытно, но они здесь явно превосходят по численности все другие виды зооморфной скульптуры, что, видимо, связано с особым мифо-ритуальным статусом птиц в мировоззрении сибирского населения этого времени.

Каменные и костяные изображения птиц есть и в неолите. В Яйском неолитическом могильнике (Кемеровская обл.) найдены две миниатюрные фигурки птицы в полете (в нырянии?), одна из которых изображает лебедя. Костяная скульптурка лебедя обнаружена в одном из погребений Ордынского неолитического могильника (Новосибирская обл.). В неолите-энеолите распространяются рисунки птиц — в наскальной живописи и в декоративном оформлении глиняной посуды. Одновременно входят в моду фигурные изделия из дерева и кости, включающие в себя орнитоморфные детали. Особенно поражают своим художественным совершенством деревянные птицевидные ковши из Горбуновского торфяника в окрестностях Нижнего Тагила (энеолит; III тысячелетие до н. э.) с рукоятями в виде головы лебедя, гуся, утки (Эдинг Д. Н., 1940). Сложившаяся в это время традиция художественной деревянной и костяной скульптуры живет в Сибири во все последующие времена — вплоть до этнографической современности.