Основы искусства святости, том 3

«Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти; ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей и свет Божий не оскудеет в сердце твоем».

А у нас в обществе диавол извратил все порядки. Если человек не ответил на оскорбление оскорблением, то считается «тряпкой», «не имеющим самолюбия». И это в то время, когда «не иметь самолюбия» составляет задачу христианина!

И вот что я отвечу всем отрицающим возможность для человека иметь дары прозорливости, чудотворения и со-226-

вершать все то, о чем рассказывается в житиях наших святых: «Вы говорите, что все это сказки, легенды, выдумки, невозможные для человека, говорите, что вокруг вас нет ничего подобного... Вы правы. И быть ничего подобного не может в вашей среде, если искать чудеса в вашей обстановке и на почве ваших убеждений. Но перемените вашу жизнь на противоположную и тогда, если не увидите в себе ничего вновь открывшегося, можете говорить о том, что все это сказки. Вы видите, святые не скрывают того, как низвести в свою душу "свет Божий", так приложите хотя малое усердие к его приобретению! А при ваших мыслях и поступках и мы, христиане, соглашаемся с вами, что дары Св. Духа невозможны для человека...»

«Кто стремится к бесстрастию и к Богу, — еще говорит тот же св. отец, — тот считает потерянным всякий день, в который его никто не укорял».

Как скорби смиряют человека и приводят его в надлежащий чин, показывает история блаженного Исидора, рассказываемая в «Лествице».

Он был из князей города Александрии, столицы древнего Египта. Игумен Раифской пустыни, к которому он пришел, желая спасаться, приняв его, «заметил, что он весьма коварен, суров, зол и горд» — одним словом, совмещал в себе все обычные черты княжеского достоинства. «Поэтому премудрейший сей отец, — передает св. Иоанн Лествичник, - покушается человеческим вымыслом преодолеть бесовское коварство и говорит Исидору:

- Хочу, чтобы ты, истинный брат, стоял у ворот обители и всякому входящему и исходящему человеку кланялся до земли, говоря: "Помолись обо мне, отче, я одержим духом злым"».

Исидор послушался своего отца духовного, «как ангел Господа». Через семь лет, когда игумен хотел взять его в монастырь и сподобить рукоположения, Исидор, точно предсказав свою кончину, отошел ко Господу, совершив еще при том и чудо.

«Спросил я сего Исидора, — прибавляет преп. Иоанн Лествичник, — когда он еще был в живых: какое, во время пребывания его у ворот, ум его имел делание? Достопамятный сей, желая оказать мне пользу, не скрыл от меня этого.

"Вначале, — говорил он, — я помышлял, что продал сам себя в рабство за грехи мои и потому со всякою горестью,

-227-

самонасилием и кровавым понуждением делал поклоны.

По прошествии же года сердце мое уже не ощущало скорби, ожидая от Самого Господа награды за терпение.

Когда минул еще один год, я уже в чувстве сердца стал считать себя недостойным и пребывания в обители, и видения отцов, и зрения на лица их, и причащения Св. Таин, и, поникши очами долу, а мыслию еще ниже, уже искренно

31

просил входящих и выходящих помолиться обо мне"» .

Эта история, переданная мною вкратце, кроме того что показывает, как человек посредством унижений в короткое время достигает не только мира душевного, но и великих дарований Божиих, являет собою также и наглядную иллюстрацию к моим словам, обращенным к неверующим интеллигентам.

Но так как всякому человеку свой хлевушник милее чужих хором, то приведу еще примеры и из судеб людей мира сего.

• П. Верлен, один из самых прославленных поэтов Франции последнего времени, после того как опустился на самое дно жизни и на два года попал в тюрьму за некие неудобно выговариваемые при чистых девушках вещи, на время совершенно переменился.

«Одиночество, самоуглубление, душевная подавленность нашли разрешение в религии, — говорит его биограф.

- Четыре белых стены камеры, мертвая тишина... Раскаяние, воспоминания о светлой вере детства. И Он, Распятый, единственный Друг, не покинувший, не отринувший в годину бедствий... К заключенному приходит тюремный священник, беседует с ним, снова и снова проливает пред ним давно утраченный свет веры. И узник слушает, открывает свою душу словам надежды, судорожно хватается за возможность спасения. "И в этом великом кризисе рождаются для вечности создания "Мудрости" ("Sagesse")

— самое патетическое признание души во всей новейшей литературе, — говорит Роденбах*, (*Rodenbach ]. L'Elite. — Прим. В. Изразцова.)— молитвы,

32

каких никогда не слышали ни Бог, ни люди"» .

• Наш русский поэт И. Козлов (1779-1840), автор знаменитого в свое время «Чернеца», над которым плакали и мужчины и женщины. Блестящий гвардейский офицер, «соединив радости семейной жизни с блеском и удовольст-

-228-