Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие

А. Вежбицкая опирается на общеизвестный факт существования в разных культурах различные обычаев и общественных установлений, у которых есть обозначение в каком-то одном языке и нет в других языках. Так, она рассматривает немецкое существительное Bruderschaft 'брудершафт', буквально 'братство', которое «Немецко-английский словарь» Харрапа (Harrap's German and English dictionary) старательно толкует как «(совместное выпивание как) клятва в 'братстве' с кем-либо (после чего можно обращаться друг к другу на 'ты')». Очевидно, что отсутствие слова со значением 'брудершафт' в английском языке связано с тем фактом, что английский язык больше не проводит различия между интимным / фамильярным «ты» («thou») и более сухим «вы» («you») и что в англоговорящих обществах нет общепринятого ритуала совместно выпивать в знак клятвы в вечной дружбе.

Аналогичным образом не случайно то, что в английском языке нет слова, соответствующего русскому глаголу христосоваться, толкуемому «Оксфордским русско-английским словарем» как «обмениваться троекратным поцелуем (в качестве пасхального приветствия)», или то, что в нем нет слова, соответствующего японскому слову miai, обозначающему формальный акт, когда будущая невеста и ее семья в первый раз встречаются с будущим женихом и его семьей.

В японской культуре, пронизанной разнообразными формами ритуализованного поведения, нет понятия 'любовь' в нашем смысле, и брак там редко связан с любовью вообще. Целый комплекс поведенческих норм и жизненных установок японцев, связанный с предварительным сговором родителей брачующихся, определенного рода «расчеты» по этому поводу, да и сам институт такого брака, чем-то напоминающий наш брак по расчету, но скорее, не по собственному расчету, как у русских, выражается понятием miai. При этом слово miai отражает не только наличие определенного общественного ритуала, но также и определенный способ мыслить о важных жизненных событиях.

Очень важно, что все относимое к материальной культуре, к общественным ритуалам и установлениям, относится также и к ценностям, идеалам и установкам людей и к тому, как они думают о мире и о своей жизни. Одной из определяющих черт языкового менталитета в области сферы поведения является само наличие определенной номинативной единицы (слова или выражения), связывающей целый комплекс национально-специфичных мотивационно-прагматических («жизненных») установок и поведенческих норм.

Показательны в этом плане слова, являющиеся общим обозначением какого-либо вида поведения. Так, Анна А. Зализняк анализирует значение базового для русского речевого поведения слова общаться. Как выяснилось, это слово весьма специфично и плохо поддается переводу. Можно указать по крайней мере две особенности, отличающие слова общение и общаться от их переводных эквивалентов (напр., англ. communication, to communicate, contact, to contact) и русских квазисинонимов контакт, коммуникация, контактировать. Первая состоит в том, что глагол общаться (а вслед за ним и существительное общение) несет в себе идею очень неформального взаимодействия, «человеческого тепла»; вторая состоит в том, что общаться в современном языке имеет референцию к конкретному процессу.

Общаться по-русски значит приблизительно 'разговаривать с кем-то в течение некоторого времени ради поддержания душевного контакта'. При этом разговор, составляющий содержание общения, не обязательно должен быть «о главном» – речь может идти в том числе и о пустяках; так как главное в общении – именно поддержание контакта, ощущения общности. Слово общаться содержит, кроме того, идею некоторой бесцельности этого занятия и получаемых от него удовольствия или радости (ср. устойчивое сочетание радость общения, а также характерные фразы типа С ним общаться – никакого удовольствия; Ты получишь большое удовольствие от общения с ними и т. п.). Заметим, что обсуждаемое значение у слова общаться появилось относительно недавно. Современный язык свободно допускает употребление этого глагола в актуально-длительном значении, ср.: Что делает Маша? – Она в соседней комнате общается по телефону с Петей; сейчас она дообщается и придет [Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005: 36].