Основы научного антисемитизма

«Антисемитизм в искусстве» – сия тема, пока мало исследованная, вполне заслуживает серьезных диссертаций искусствоведов. Здесь мы упомянем лишь наиболее известные классические примеры художественных произведений, в которых представлена еврейская тема в ее «антисемитском» ракурсе. Отталкивающие образы Иуды, фарисеев, первосвященников никогда не переставали быть в поле зрения христианского изобразительного искусства. Если бы Иероним Босх, к примеру, писал бы свои такие картины, как «Христос, несущий крест», «Ecce Homo» (Се Человек), «Христос, увенченный терновым венцом» в наши дни, то их вполне можно было бы сравнить с нацистскими карикатурами к «Протоколам сионских мудрецов». Но и относительно современные художники нередко изображают евреев не менее отвратительными, см., например мою фотографию витража Пиккирини из церкви Бичевания на II станции Виа Долороза. Тема Вечного Жида (Агасфера), возникшая в средневековых народных легендах как отражение реальных еврейских прототипов – вечных скитальцев, всем чужим, без каких-либо привязанностей и любви, также не прошла мимо внимания великих поэтов, писателей и художников: Гёте, Шелли, Жуковский, Борхес, Густав Доре. Еврей – жестокий ростовщик – классически представлен у Шекспира в «Венецианском купце« в образе Шейлока. В русской литературе – Янкель в «Тарасе Бульбе« Гоголя, Жид Соломон в «Скупом рыцаре« Пушкина и т.д.

Можно было бы здесь привести еще сотни примеров, но наша цель не количество примеров, а принципиальное к ним отношение. Большинство еврейских критиков считает вышеперечисленные произведения антисемитскими (так, в Нью-Йорке, например, по требованию еврейской общины, была запрещена постановка «Венецианского купца» Шекспира), хотя очевидно, что ни одно из них не подходит под банальное определение антисемитизма как враждебного отношения к еврейскому народу. Найдите мне хотя бы одно произведение литературы или искусства, где были бы призывы к уничтожению евреев, или к погромам, или авторы глумились бы над бедными беззащитными евреями, или где осуждались бы такие еврейские добродетели, как трудолюбие, любовь к учению, верность своей вере и национальным традициям, любовь к семье и детям? Ничего этого вы, во всяком случае, в вышеприведенных образцах не обнаружите, но зато обнаружите осуждение порока, причем, ясно, что тот же порок авторы осудили бы и в христианине, и в мусульманине и даже в самих себе, из чего следует, что подходят они к своим еврейским персонажам не предвзято, а с позиций универсального категорического императива: «что я осуждаю в этом герое, то я осуждаю и в любом человеке». Нет в искусстве и следа расового антисемитизма – того самого, что Макс Даймонт принимал за «антисемитизм» вообще. Искусству вообще весьма сложно проповедовать расизм, кастовую избранность, двойную мораль – качества, столь характерные как раз для еврейской парадигмы. Трудно представить себе, как можно воспеть художественными средствами, например, идеи «Протоколов сионских мудрецов»: «наше право в силе!», или образы еврейских «мудрецов» из «Толадот Йешу»: как «праведник» Иуда мочится на «неудачника» Иисуса, как «чистокровные» раввины глумятся над «мамзером» (незаконнорожденным), как вешают его труп на капусте – а почему бы евреям и в самом деле по примеру Мэла Гибсона не экранизировать свою версию «евангелия»? Или, интересно, как художественно показать такие «премудрости» Талмуда, как «Лучшего из гоев убей», «гои не считаются людьми»? Да, не приемлет искусство еврейскую парадигму, потому евреи более проявили себя где угодно: в науках, в ремеслах, в коммерции, но не в областях художественного творчества. Здесь могут спросить: а как насчет композитора Феликса Мендельсона, художника Марка Шагала, скульптора Марка Антокольского и многих других великих еврейских имен? – В том то и дело, что имена их, может, и еврейские, но дух их творчества выражал отнюдь не еврейские ценности, а ценности гуманизма и христианской культуры. Не случайно, я думаю, в наше время большинство евреев из всех видов музыкального творчества предпочитают джаз и все то, где меньше духовности и глубины, но больше циркачества, фиглярства и внешних эффектов. Джаз наиболее близок еврейству как социальной группе, ибо согласно социологическому анализу философа Теодора Адорно, евреи в большинстве своем как раз и представляют собой тот, класс, который «предпочел бы заменить эстетическое отношение к искусству технически-спортивным» (Теодор Адорно, Социология музыки).

Юридическая борьба.